Мир Гаора

Зубачева Татьяна Николаевна

– Чегой-то пар слабоват нонеча, никак не согреюсь.

Как-то Гаор спросил Лузгу.

– Чего так?

– А он не местный, - объяснил Лузга, - он криушанин, с севера, а по вотчиму из дреговичей, те так и криушан перепарят.

И Гаор понимающе кивнул.

– Ты-то сам из каких?
– простодушно спросил Лузга.

– Братан мой наречённый из криушан, - ответил Гаор, - ну и я, значит.

– Тады привыкнешь, - кивнул Лузга.
– Кривины дети, они настырные. А по матери?

– Я не помню её, -

хмуро ответил Гаор, решив, на всякий случай, промолчать про курешан.

– Ничо, - утешающе сказал Лузга, - ты по посёлкам ездишь, вот и приглядывайся, может, и припомнишь что, найдёшь родню тогда.

Хотя Гаор считал это абсолютно безнадёжным занятием, но спорить с Лузгой не стал. И усиленно приучался к бане, чтоб не позорить свой род. Хоть он и принятой, а всё равно, и уже на второй полке свободно парился, но сегодня что-то чересчур.

А в предбаннике их ждал жбан с квасом.

– Расщедрилась Старшая Мать, - покачал головой Чубарь.

– Ну, так праздник седни, - ответил между глотками Сивко.

Отдохнув и растёршись, надели чистое бельё, оделись и под тёмным звёздным небом не спеша пошли в дом.

– Щас отдохнём, пока бабы попарятся, - рассказывал по дороге Гаору Лузга, - а там во всем нарядном и за стол сядем. Грят, как Новый год встретишь, таким весь год и будет.

– Слышал я про это, - кивнул Гаор и с интересом спросил.
– Думаешь, сбудется?

– Сбудется, не сбудется, а соблюсти надоть.

– Судьбу сердить не след, - кивнул Тумак.
– Не любит она, кто обычай не блюдёт.

У Гаора завертелось на языке рассказать, как он под ёлку ходил загадывать и на год его загада хватило, и что на другой год не пошёл, не стал рисковать, и как раз под весеннее солнцестояние его и продали, но спросил, пользуясь моментом, о другом.

– А завтра?

– Завтра скотину уберём, ну, ещё чего по хозяйству отложить нельзя, хозяева в храм поедут, а мы...
– ему многозначительно подмигнули.

– Сам увидишь.

– А пока молчок.

– Понял, - кивнул Гаор.

Он решил, что предстоит какое-то моление, вроде летнего заклинания, и рассудил, что лучше пока не расспрашивать.

Джадд, кивнув всем, ушёл в свой сарайчик, а они шумной толпой ввалились в дом.

– Ну, наконец-то, - встретила их Большуха, - мы уж побоялись, что угорели тамота.

– Ладно, тебе, Мать.

– Давайте, бабы, бегите, пока пар держится.

– Балуша, спинку потереть-то давай помогу.

– А ну, прими лапы, чо ты на людях прям.

На подгибающихся от блаженной усталости ногах Гаор добрался до своей повалуши, уже с закрытыми глазами содрал с себя как попало одежду и рухнул на постель.

– Чего ж ты прям так лёг, - сказал над ним женский голос, - давай укрою тебя, а то простынешь.

Из-под него вытащили одеяло и накрыли, подоткнув с боков и под ноги. Но кто это был,

Гаор не понял, потому что уже спал.

Разбудили его весёлый шум голосов и хлопанье дверей.

– Рыжий, вставай, а то весь год дрыхнуть будешь, - всунулась в дверь повалуши голова Трёпки и тут же исчезла.

– Рыжий, по-нарядному давай, - крикнула из-за стены Басёна.

– Понял, - откликнулся Гаор и потянулся, расправляя приятно загудевшие мышцы.

По-нарядному, значит. Ладно. Праздник так праздник. Достанем брюки, стрелки не помялись совсем, чистую рубашку, и... пожалуй, ботинки понаряднее чунек будут. Волосы, усы и бороду расчешем. Вот так. Эх, зеркала нет, ну да ладно. Что мог, он сделал, а чего не мог, того и не мог.

В чистой отмытой кухне на столе расставлены миски с всякими соленьями, закутанные в холстины пироги, ещё что-то... Гаор даже разглядеть не успел, потому что увидел маленькую ёлку, вернее, пучок еловых веток. Ну да, он же сам, когда привёз ёлку из питомника, помогал Тумаку её устанавливать, и они срезали нижние лишние ветви. А там убежал в гараж, так вот они куда пошли! Вот здорово! И даже игрушки висят, и гирлянда маленькая...

– Ну, все, что ли ча?! Тады пошли!
– властно скомандовала Нянька.

– Куда?
– шёпотом спросил Гаор оказавшуюся рядом Цветну.

– Хозяев проздравлять, - удивлённо ответила она.
– Не знашь, что ли ча?

Гаор промолчал. У Сторрама такого не было.

По внутреннему коридору они всей толпой прошли за Нянькой на "хозяйскую" половину и вошли в гостиную. Там у большой, под потолок, нарядной ёлки стоял заваленный пакетами и коробками стол, рядом хозяин в кителе со всеми орденами, сидит хозяйка в нарядном платье, стоят обе девочки, тоже в нарядных платьицах и, несмотря на позднее время, на коленях у хозяйки маленький наследник в нарядном костюмчике. "Однако..." - смятённо подумал Гаор, совершенно не представляя, что и как нужно делать. Но остальные явно всё знали, и ему ничего не оставалось, как стараться не выделяться и всё делать, как все, что, в принципе, он умел.

Сначала спели новогоднее поздравление. Эту песню Гаор ещё в первом классе училища разучил, с неё и училищная ёлка начиналась, и потому пел спокойно, стараясь, впрочем, удерживать голос и не выделяться. Звучала-то она не шибко стройно, многие привирали мелодию и путали слова. Хозяин... поблагодарил их, пожелал им весёлого Нового Года, а затем... затем они все по одному, начиная с Няньки, подходили, говорили поздравление и пожелания, кланялись, касаясь правой рукой пола у хозяйских сапог, а хозяин вручал... подарки. Няньку он даже в щёку поцеловал, мужчин хлопал по плечу, Малушу ущипнул за щёчку, Лутошку потрепал по голове... Мужчины получали пачку сигарет и кулёк с новогодним подарочным набором, а женщины такой же кулёк и цветную ленту для волос.