Мир смерти (тетралогия)
Шрифт:
— Любопытно,— сказал Ясон. — Я слышал об этом обычае, но вижу впервые. — Нужно было срочно что-то предпринять. Он услышал топот моропов и крики снаружи. — Ты слышишь? Слышишь свист?
— Ты сошел с ума? — удивленно спросил Темучин. Он гневно взмахнул рукой и лишившегося сознания человека унесли вместе с его отрубленными конечностями.
— Этот свист... — сказал Ясон, пробиваясь к выходу. — Я должен выйти. Сейчас я вернусь.
Офицеры в шатре были ошеломлены не меньше самого Темучина. Никто никогда не прерывал так аудиенцию у вождя.
— Одну минутку, я сейчас.
— Стой! — крикнул
Охрана, стоявшая снаружи, не обратила на него внимания они следили, лишь за теми, кто входил. Двигаясь спокойно, но быстро, Ясон повернул направо и достиг угла камача раньше, чем преследователи выскочили наружу. Сзади послышались крики, и охота началась. Ясон кинулся за угол и побежал вдоль стены камача. Этот камач в отличие от остальных маленьких и круглых был прямоугольным; Ясон достиг следующего угла и свернул за него раньше, чем разъяренная охрана смогла увидеть, куда он делся. Крики продолжали звучать позади, а он изо всех сил бежал вдоль следующей стены. Только повернув за последний угол, Ясон замедлил шаг.
Преследователи рассыпались во все стороны, их крики звучали в отдалении, как собачий лай. Два охранника, что стояли у входа, тоже приняли участие в погоне, а те, кто находился поблизости, не обращали внимания на то, что происходило рядом. Ясон спокойно подошел ко входу и проскользнул внутрь. Темучин, гневно шагавший по камачу, остановился.
— Ну! Поймали?.. — крикнул он и обернулся. — Ты?! — Отступив на шаг, он выхватил сверкающий меч.
— Я твой верный слуга, Темучин,— спокойно сказал Ясон, разводя руками, но не отступил. — Я пришел сообщить тебе, что нарушен твой указ.
Темучин опустил меч.
— Говори быстрее. Твоя смерть в моей руке.
— Мне известно, ты запретил стычки среди тех, кто служит тебе, но люди Шейни напали на мою служанку, которая убила воина, что без причины избил ее. Я был рядом с ней с того дня, как это случилось, и до сего дня. Я попросил достойного доверия человека, чтобы, когда я уеду, он следил за ней и сообщал мне. Я услышал его свист: он не осмеливался войти в камач Темучина. Только что я разговаривал с ним. Вооруженные люди напали сейчас на мой камач и взяли моих слуг. Но я слышал, что для всех, кто служит Темучину, только один закон. Я прошу у тебя справедливости.
Ясон услышал позади топот. В камач вбежали преследователи. При виде стоявших лицом к лицу Ясона и Темучина с мечом в руке воины остолбенели, недоуменно глядя друг на друга.
Темучин впился взглядом в Ясона, меч подрагивал в его руке. Вдруг он рывком воткнул острие меча в грязный пол, и в наступившей тишине слышно было, как скрипнули его зубы.
— Аханкк! — выкрикнул он, и офицер выскочил вперед, хлопнув себя по груди, — Бери четыре руки людей и скачи в племя Шейни из клана Крыс... — Я могу показать... прервал его Ясон.
Темучин повернулся, приблизив к нему лицо так, что Ясон ощутил его дыхание на своих щеках, и бросил:
— Заговоришь еще раз без моего разрешения — умрешь!
Ясон молча кивнул. Он знал, что и так перегнул палку. Помолчав, Темучин снова обратился к офицеру:
— Отправляйся к Шейни и прикажи ему выдать тех, кто
Аханкк рванулся к выходу, салютуя по пути; в окружении Темучина повиновение ценилось выше вежливости.
Темучин в дурном расположении духа ходил взад-вперед, офицеры молча жались к стенам, если не могли выскользнуть наружу. Только Ясон стоял прямо — даже тогда, когда разъяренный вождь поднес к его носу кулак.
— Почему я позволяю тебе все это? — спросил он с холодной яростью. — Почему?
— Могу я ответить?— осведомился Ясон спокойно.
— Говори! — проревел Темучин, нависая над ним, как падающая скала.
— Я вышел из камача Темучина потому, что это был единственный способ добиться справедливости. А в справедливости великого вождя я был уверен.
Темучин молчал, но глаза его гневно сверкали.
— Сказители не знают племени и не носят тотема,— продолжал Ясон. — Так и должно быть, ибо они ходят от племени к племени и не хранят верность. Но я должен сказать тебе, что родился я в племени пиррян. Они прогнали меня, и потому я стал сказителем.
Темучин не задал напрашивавшегося вопроса, и Ясон вынужден был продолжать. Нельзя допустить, чтобы молчание затянулось.
— Я должен был уйти, потому что... Мне трудно говорить об этом... По сравнению с другими пиррянами... я слишком слаб и труслив...
Лицо Темучина налилось кровью. Он открыл было рот, но вдруг разразился хохотом. Все еще хохоча, он подошел к трону и упал на него. Никто не знал, как вести себя. Все молчали. Ясон позволил себе слегка улыбнуться, но ничего не сказал. Темучин жестом подозвал слугу с кожаным кувшином ачада и одним глотком Осушил сосуд. Хохот перешел в посмеивание, а потом и замер совсем. Вождь снова был холоден, он полностью овладел собой.
— Я доволен,— сказал он. — Мне редко доводится смеяться. Ты умен; пожалуй, даже слишком, когда-нибудь оттого и умрешь. Продолжай рассказ о своих пиррянах.
— Мы живем на севере на высокогорных долинах и редко спускаемся оттуда. — Ясон подготовил этот рассказ загодя, еще до того, как присоединился к кочевникам, теперь настало время испробовать его. — Мы верим в силу, но верим и в закон. Однако мы редко покидаем наши долины и убиваем всех, кто осмелится нарушить наши границы. Наш тотем — орел, он означает силу, и любая наша женщина способна убить воина чужого племени голыми руками. Мы слышали, что Темучин принес на равнины закон, поэтому меня послали сюда, чтобы я узнал правду. Если это на самом деле так, пирряне присоединятся к Темучину...
Оба внезапно взглянули на вход: Темучин, услышав крики команды и топот моропов, Ясон — голос в дентофоне который едва слышно произнес: — Ясон...
Он не разобрал, кто это говорил,— Мета или Гриф.
Аханкк вошел в камач. Воины волокли за ним пленников. Их было двое. Один, раненый, истекал кровью, другой был невредим. Ясон узнал в них двух кочевников из племени Шейни. Следом внесли и положили у стены Мету и Грифа, окровавленных и недвижимых. Гриф открыл неповрежденный глаз, прошептал «Ясон» и снова потерял сознание. Ясон было двинулся к нему, но овладел собой и заставил себя остановиться, сжав кулаки так, что ногти вонзились в ладони.