Мировая экономика

Кудров Валентин Михайлович

Социалистическая революция в России – это не только смена форм собственности, создание новой экономической модели, новых социально-экономических отношений, но и геноцид, гражданская война, жестокая борьба против религии, совести и нормальных личностных проявлений.

При этом широко утверждалось, что строительство социализма идет в России на строго научной основе. Однако практика большевиков вызвала серьезный отпор со стороны не только многих ученых (Мизес, Бруцкус и др.), но и их политических оппонентов (Плеханов, Мартов и др.).

Как уже упоминалось, в 1922 г. вышла книга крупнейшего австрийского экономиста Людвига фон Мизеса, в которой дана сокрушительная критика марксизма и первых практических шагов большевиков в годы «военного коммунизма». Он призвал «спасти мир от нового варварства», предупредил, что «даже беднейшие пострадают от социализма не меньше других», что идея коллективизма – это идея бунта массы, толпы, а «коллективизм – это

противостояние, это оружие всех тех, кто стремится убить разум и мысль» [48] .

Коллективизм в общественном масштабе, считал Мизес, обслуживает нужды политики, покрывает тиранию, осуществляет на практике принцип уравнительного распределения при всеохватывающем государственном управлении и ведет общество в исторический тупик.

Несомненно, и Ленин, и Троцкий, и Бухарин, и другие руководители-большевики хорошо знали подобную критику, но реагировали на нее как на вражеские измышления. Культ революции и насильственного переворота оказался сильнее науки, сильнее разума и мудрого предвидения. Ведь Англия только выиграла, не допустив революцию в XVII в., Франция же только проиграла со своими революциями, испытав, как и Россия, тяжелые последствия.

Сущность капитализма – рынок, сущность социализма – распоряжение высшими властями производством и распределением товаров и услуг. В последнем случае, писал Л. Мизес, нормальный экономический расчет невозможен, и общество просто «прогорит», не умея соизмерять затраты и результаты своей производственной деятельности, не зная истинной ценности результатов труда, да и мотивации к достижению высоких результатов.

«Попытка социалистического переустройства мира может разрушить цивилизацию, – писал Мизес. – Но никогда такая попытка не приведет к существованию процветающего социалистического общества… Социалистические методы производства ведут к падению производительности… Опыт показывает, что нигде нельзя встретить большей бесхозяйственности и расточительности в отношении труда и материалов всякого рода, чем на государственных предприятиях. В то же время именно частное предприятие побуждает своего владельца ради собственных интересов работать с величайшей экономией… Социалистическое общество представляет собой поразительное авторитарное сообщество, в котором приказывают и подчиняются. Именно это и обозначают слова «плановая экономика» и «устранение анархии производства». Устройство социалистического общества легче понять, если сравнить его с армией. Многие социалисты и в самом деле предпочитали говорить об «армии труда». Как в армии, так и при социализме каждый зависит от приказа высшего руководства… Можно сказать, что человек становится пешкой начальства… В социалистическом обществе невозможен экономический расчет, а значит, нельзя быть уверенным в величине издержек и прибыли или использовать калькуляции для контроля операций. Одного этого достаточно, чтобы считать социализм нереализуемым… (Но есть и второй аргумент: при социализме нет необходимой организационной формы для эффективной экономической деятельности, т. е. свободной фирмы, нет и предпринимательского слоя с его внутренней энергией и инициативой.)…

Капиталистическое устройство общества – единственная форма организации экономики, при которой возможно непосредственное применение принципа личной ответственности каждого гражданина. Капитализм и есть та форма общественного хозяйства, в которой устраняются все вышеописанные недостатки социалистической системы» [49] .

Интересны также взгляды и высказывания, принадлежащие нашему талантливому экономисту Бруцкусу, вынужденному покинуть страну в 1922 г. Выступая в 1920 г. на собрании петроградских ученых с докладом «Проблемы народного хозяйства при социалистическом строе», он говорил, что экономическая проблема марксистского социализма неразрешима, что гибель нашего социализма неизбежна.

В своих работах Бруцкус подчеркивал такие несуразности советской экономической модели, как невозможность реального соизмерения затрат и результатов и уравнительное распределение доходов, что лишает экономику внутренних стимулов к качественному совершенствованию и лишь стимулирует расширение ее масштабов.

В работе «Социалистическое хозяйство. Теоретические мысли по поводу русского опыта» Бруцкус писал: «Подобно рыночным ценам, и другие категории капиталистического хозяйства теряют при социализме свое значение: в социалистическом обществе нет ни заработной платы, ни прибыли, ни ренты, ибо в нем все работают и получают полный продукт своего труда без вычета нетрудовых элементов дохода. Социалистическое общество признает издержки производства лишь в одной форме – в форме затраты труда; количество же этой затраты измеряется временем. Труд и только труд обладает ценностеобразующей силой даже в капиталистическом обществе – так утверждает Маркс в 1-м томе «Капитала»; тем более это положение справедливо для социалистического строя. Распределение хозяйственных благ должно быть согласовано в социалистическом обществе с эгалитарным принципом, ибо если свобода есть руководящий лозунг буржуазии, то равенство есть руководящий

лозунг промышленного пролетариата. Во имя этого лозунга им совершается великий переворот» [50] .

По существу, это убийственная характеристика социалистической экономической модели. Не менее убедительны и обоснованны мнения многочисленных политических оппонентов большевиков, но мы не будем их приводить, а продолжим анализ генезиса созданной в короткий период «военного коммунизма» советской экономической модели.

11.3. Основные черты советской экономической модели

После вынужденного непродолжительного отступления в период нэпа большевики с конца 20-х годов вновь вернулись к социалистической экономической модели, сделав ее классической. Правда, для повторного уничтожения рынка в нашей стране начиная с 1929 г. – года великого перелома надо было не только провести сталинскую индустриализацию и коллективизацию, но и осуществить невиданный в мире геноцид, уничтожив заодно и первое поколение большевиков, так называемых старых большевиков. Им на смену пришли новые большевики [51] . П. Струве, известный знаток становления тоталитарного режима в СССР, писал: «Этот строй восторжествовал в результате гражданской войны и утвердился при помощи небывалого террора… осуществившего «тотальное» истребление реальных потенциальных противников нового режима» [52] .

К концу 20-х годов в государственной собственности находились крупная промышленность, весь транспорт, почти вся кредитная система, а в частной собственности – почти все сельское хозяйство, около 1/3 промышленности (группа «Б»), значительная часть розничной торговли и незначительная часть кредитной системы (общества взаимного кредита). Рынок был заполнен товарами, производство росло быстрыми темпами, жизненный уровень населения был уже заметно выше, чем в довоенном 1913 г. В политической жизни страны шли острые дискуссии, активно проявляли себя как левый, так и правый уклон. (Впоследствии на вопрос, какой уклон хуже, Сталин ответит ставшей знаменитой фразой: «Оба хуже».) Все это не создавало гарантии для абсолютной авторитарной власти Сталина и его приспешников. Поэтому волевым порядком был осуществлен перелом в направлении возврата к методам и модели «военного коммунизма», к перестройке экономики страны на путях индустриализации и коллективизации. Для первого необходимо было резко усилить хозяйственную вертикаль власти, особенно Госплан, централизованное планирование, для второго – силовые структуры, в частности НКВД, способные насильственно загнать крестьян в колхозы и совхозы. И то и другое было не просто шоковой терапией, а чудовищной встряской страны и общества с главной целью – поставить их в полное подчинение, под полный контроль одного хозяина-диктатора, создать в стране тоталитарный, диктаторский режим.

Как и в годы «военного коммунизма», использовались чрезвычайные военные и мобилизационные методы принуждения. Реальным собственником средств производства стала новая советская номенклатура, особенно директора заводов и министерские чиновники. Они, по существу, поделили между собой всю советскую экономику.

Планы носили директивный характер и содержали явно завышенные задания, которые и не могли быть выполнены. Однако тут же была введена система постоянной фальсификации всей отчетности на базе так называемых сопоставимых цен 1926–1927 гг., включая практику приписок в «социалистическом соревновании», которая позволяла постоянно «рапортовать» о достигнутых успехах. Критерием оценки стало неудовлетворение конкретного спроса, не оптимальное использование ресурсов, а выполнение и перевыполнение планов, точнее, мнение начальства на этот счет. Приоритет наращивания валовой продукции, ее количества, темпов роста вообще, т. е. экстенсивного типа производства, насаждался «сверху», всячески поощрялись и поддерживались стахановские, изотовские и иные движения «рекордсменов», которым создавались тепличные условия, чтобы потом объявить их примером или образцом для подражания.

Приоритет получила тяжелая промышленность. Более 90 % промышленных капвложений направлялось в группу «А», доля ее стала быстро расти. При этом строились предприятия прежде всего крупных и даже гигантских размеров, многие из них были плохо управляемыми нерыночными монстрами, но их легче было держать под контролем из Центра [53] . Как уже отмечалось, специально был придуман (ссылаясь на работу Ленина «По поводу так называемого вопроса о рынках») закон преимущественного роста производства средств производства, согласно которому везде и всегда темпы роста производства машин и сырья должны обгонять темпы роста производства предметов потребления. Для Сталина конечным и приоритетным продуктом была сталь, а хлеб – промежуточным и не таким уж важным. Личное потребление населения, вся социальная сфера общества существовали и развивались исключительно по остаточному принципу финансирования. Все это, естественно, было объявлено еще одним величайшим преимуществом реального социализма.