Миссис Шекспир. Полное собрание сочинений
Шрифт:
До сих пор мне вспомнить страшно ту самую распечальную его улыбку.
Глаза мистера Шекспира тут были ни при чем.
Улыбка была пустая.
Одними губами.
Без всякого, без самомалейшего смысла была улыбка.
Но тут я отвернулась и собственные свои глаза обратила на головы предателей, выставленные на Лондонском мосту.
— Матери не всегда не правы, — со вздохом сказал мистер Шекспир. — Но в таком случае, полагаю, я завтра же отправлюсь к праотцам.
Это ж надо — так голову морочить, а?
Да ладно.
Прямо сама не знаю, и что он в точности хотел сказать?
Он, ясное дело, чудно, по-своему,
Один он, что ли?
А сам макушку утирает, лоб, пальцы свои разглядывает.
Я кончила свой счет.
Люблю считать, когда могу.
Раз-два-три-четыре пять, вышел зайчик погулять.
Помогает на жизненном пути.
Шесть-семь-восемь-девять-десять, Катерина тесто месит.
Не то чтоб я думала, что кроме математики на свете все не в счет.
Но я кончила свой счет этим мертвым головам.
— Тридцать два, — говорю.
Мой супруг глянул на меня свирепо:
— О чем ты, женщина? Тридцать!
На следующий день поскольку было, видите ли, тридцатое деньрожденье великого человека.
— Да не про твою черепушку речь, — говорю. — Про ихние!
И показала.
Сама знаю, это грубо — показывать.
Но что мне было делать.
Я ткнула пальцем в черепа, вздетые на шесты по всему мосту.
— Ты убедишься, что их тридцать три, — сказал мистер Шекспир.
Я пересчитала.
Ясное дело, он оказался прав.
Чуть ли не с закрытыми глазами, а все всегда он видел.
Прямо удивительный был человек, мой мистер Шекспир.
Я всегда похвалю, если есть за что.
Я поплевала на рукав и помогла ему счистить дерьмо той чайки.
Глава седьмая
Лебеди
Эти лебеди были на вид серые, как старые гуси, тогда на Темзе.
Не видать мне Царствия Небесного, ей-богу, правда.
Да, это я сама так говорю, но здесь-то хорошее сравнение.
Сравнение, по-моему, удачное и верное, без выдумок.
Не то что эта дикость — сравнивать человека с летним днем, с зимним днем, пусть хоть бы и с осенним.
Лебеди — это лебеди, а гуси — это гуси.
Уж мне ль не знать.
Но те лондонские лебеди в тот день были чумазые, как гуси.
Спины, шеи, перья — всё в саже.
Крылья — прямо беда.
Длинные свои шеи они от холода втянули.
Вверх-вниз их мотало на черной масляной воде, и они дрожали.
А у меня дрожало все внутри.
Ведь у кого глаза плохие (Сусанна моя, к примеру), тому бы простительно подумать на этих бедных лондонских лебедей, что гуси они и есть.
Мистер Шекспир стоял и пальцами расчесывал свои жидкие волосы.
Руки — как пергамен. Свет, хоть и хиленький, а прямо их просвечивал насквозь.
И взгляд в глазах такой стоял, как звук бывает — когда вот глина плюхает на гроб.
Я про себя подумала: улыбайся он, не улыбайся, видно, не очень он повеселел от того, что натворила чайка.
Мой супруг.
Бедный мистер Шекспир.
Бедняжечка обосранный.
Бог не бракодел. Одно к одному — все ладит точно.
Очень печальный будет мой рассказ.
Учитывая всё, никак не скажешь, что это было в один прекрасный день. И на мосту, где мы стояли, не хуже и не лучше было, чем везде.
И все-таки печаль — самое слово.
Скажите про меня и мистера Шекспира —
Очень печальный будет мой рассказ.
Глава восьмая
Сусанна
Сусанна — моя дочь.
Наша с мистером Шекспиром.
Первый плод нашего союза.
Первый плод и лучший самый, хоть не пристало матери любимчиков иметь.
Первый плод и самый зрелый в мудрости, это уж ясное дело.
Моих дорогих дочек, что одну, что другую, я равно люблю, но Сусанну, ее любить всегда было легче.
Названа она в честь одной женщины из апокрифов, жены Иоакима, которую старейшины неправо осудили за прелюбодеяние, а Даниил доказывает ее невинность и ее освобождает, а обвиняет, наоборот, клеветников и тех-то как раз и казнят [6] .
6
В целом верно изложен сюжет из 13-й главы Книги пророка Даниила (по русской версии Библии). В английской же Библии Книга Даниила кончается 12-й главой, поэтому миссис Шекспир ссылается на апокрифы.
Странно, как имена, которые нам дали, нам подходят, да?
— «Что значит имя?» — я все твержу, бывало [7] .
Теперь-то больше не твержу, должна я вам сказать.
После той грязной клеветы Джона Лейна.
Но про это я после расскажу.
Она и острая, и сметливая, и мудрая, наша Сусанна.
Умнейшая из нас, из тех, которые остались.
Вот, читает все подряд до единой пьесы моего покойного супруга — для книги, которую его театральные друзья говорят, что якобы тиснут в Лондоне [8] .
7
«Ромео и Джульетта», акт 2, сц. 2, слова Джульетты: «Что значит имя? Роза пахнет розой / Хоть розой назови ее, хоть нет» (пер. Б. Пастернака).
8
При жизни Шекспира была напечатана лишь часть его пьес. В 1623 году его друзья по труппе, актеры Хеминг и Кондел, при поддержке Бена Джонсона, издали первое (правда, далеко не полное) собрание сочинений Вильяма Шекспира. Жена Шекспира умерла в том же году.
Хотя не знаю, не знаю, получится ли у них что.
Актеры, всё играют, какой с них спрос.
И кто их станет читать, старые пьесы?
Но все равно, молодцы, что памятник такой ему затеяли.
Да, про памятники: в прошлом году я помогала Сусанне хлопотать насчет бюста мистера Шекспира, который один каменщик, Янссен [9] по фамилии, вытесал в церкви Святой Троицы.
И очень хороший вытесал бюст, хотя и немец.
Кое-кто из знакомых мистера Шекспира приехали на открытие, и ухмылялись, и громко фыркали, прямо в церкви.
9
Герард Янссен, фламандец, с 1567 года обосновавшийся в Лондоне, довольно известный в то время скульптор.