Мистики, розенкрейцеры, тамплиеры в Советской России
Шрифт:
прекратить собрания Анархической секции. В этой ситуации настойчивое
противодействие Атабекяна дирекции музея смахивало на глупость или, что хуже, на
провокацию. Стоит заметить, что у дирекции было, действительно, безвыходное
положение в апреле: за два дня до насильственного вторжения группы Атабекяна в музей
для проведения очередного собрания, были арестованы сотрудник музея С.И.Андин и
член Комитета А.А.Солонович, обвиненный в “подпольной
деятельности”<21>. Аресты следовало рассматривать как переход от предупреждений к
действиям. Предотвратить дальнейшие, более жесткие репрессии со стороны ОГПУ
можно было только вызвав милицию и выдворив собравшихся, что и взял на себя
М.П.Шебалин как заведующий музеем. Стоит, вероятно, отметить, что сам инцидент
никак не повлиял на судьбу членов группы; более того, в отличие от остальных
анархистов, Атабекян вообще ни разу репрессиям не подвергался.
Разрыв группы Атабекяна с Кропоткинским Комитетом и Музеем разрядил, по-
видимому, ситуацию. По ряду признаков (упоминание Атабекяном “беспокойства”
С.Г.Кропоткиной о “пожарной опасности”, намеки в письме к А.А.Боровому от 1.8.25 г. и
признание самой С.Г.Кропоткиной, что от “кучки молодежи, идущей с Атабекяном,
Сандомирским и Павловым” она “вынесла самое безотрадное впечатление и несказанно
рада, что музей избавился от них”<22>) можно думать, что группа эта состояла из
малокультурных и леворадикальных молодых людей, “непосредственно трудящихся в
индустриальных производствах Москвы”, и не желающих иметь дело c “образованными
бандитами”, как рекомендовали они себя<23>, переводя конфликт из плана идейного еще
и в план социальный, который позднее получил свое развитие на страницах “Дела труда”.
К сожалению, почти полная неизученность анархистского движения 20-х гг. и
отсутствие подробных хронологических справочников по отдельным этапам
политической истории советского периода России не дает возможности помесячно
восстановить картину репрессий, осуществлявшихся органами ОГПУ, которые
выхватывали людей из жизни - на какое-то время, навсегда, или забрасывая их в “места
отдаленные”. Желающему выяснить, что происходило с анархистами в Москве и других
городах весной и в начале лета 1925 г., предстоит кропотливая работа как с материалами
зарубежной печати, так и печати советской, но еще более - с архивами ОГПУ, доступ к
которым пока еще ограничен. Андин и Солонович были арестованы 24.04.25 г. и в
архивно-следственном деле последнего сохранилось обвинение в “подпольной
анархической деятельности”,
восстанию. В отношении Солоновича такие обвинения были совершенно
безосновательны, что, можно думать, и сыграло роль в пересмотре приговора уже после
33
отправки его самого в Суздальский концлагерь, откуда он вышел 25.09.25 г., благодаря
хлопотам не столько жены, А.О.Солонович, и коллектива преподавателей МВТУ
им.Баумана, сколько его ректора Н.П.Горбунова, добившегося пересмотра дела во
ВЦИКе.<24>
Впрочем, есть основания полагать, что в освобождении Солоновича из Суздальского
концлагеря не меньшую роль сыграли также личные связи и авторитет А.А.Карелина, в
первую очередь, его дружеские отношения с бессменным Секретарем ЦИКа
А.С.Енукидзе.
Фигура Аполлона Андреевича Карелина (1863-1926), почти совсем неизвестная
современным историкам, заслуживает самого пристального внимания и изучения. Краткая
о нем справка в энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона скупо освещает его
научную и литературную деятельность в России только до 1900 г., ни слова не говоря о
его деятельности революционной<25>.
Карелин принадлежал к старому дворянскому роду, а по матери - О.Г.Лермонтовой -
приходился дальним свойственником известному поэту. Примкнув в ранней юности к
народовольцам, пройдя через ряд арестов, судов и ссылок, Карелин обратил на себя
внимание российской общественности множеством статей в различных изданиях по
вопросам сельской общины, экономического положения крестьянства, статьями по
этнографии и несколькими фундаментальными экономическими исследованиями, где был
собран свежий фактический материал, но главное - той бесконечной отзывчивостью и
бескорыстием, с которыми он на протяжении ряда лет вел адвокатскую практику,
отказываясь от гонорара при защите неимущих. Соответствующим образом менялись и
его взгляды. Примыкая в первые два десятилетия своей революционной деятельности к
народовольцам, в начале 900-х гг. Карелин сблизился с эсерами, но уже к 1905 г. его
анархистские симпатии окончательно оформились и в том же 1905 г. после Московского
восстания он был вынужден бежать за границу.
Осев в Париже, Карелин развил характерную для него бурную деятельность: читал
лекции в Высшей школе социальных наук, с 1911 по 1914 г. издавал в Нью-Йорке газету
“Голос Труда” (впоследствии так будет называться основанное им анархистское