Мистики, розенкрейцеры, тамплиеры в Советской России
Шрифт:
ценз не допускал приема людей моложе 36 лет и ставил преграду монахам, клирикам,
аббатам, епископам и клерикальным ученым, “потому что они поступают коварно,
скрывая в сердце измену, или, отказавшись от своих заблуждений, ищут Света только для
того, чтобы с большей свободой погрязнуть в пороках”.
Строго и уже безо всяких зазорных испытаний совершался прием в “капитул
утешенных”.
“Каждый избранный, прежде чем он будет допущен в число
вручить своему учителю письменную, подробную и обстоятельную исповедь во всех
своих грехах и проступках, совершенных им по настоящее время. Полноту и истину своей
исповеди он обязан подтвердить клятвою в присутствии двух свидетелей. Эта исповедь
должны быть положена на хранение в архив капитула…”
Подробное описание обряда с чередованием пения антифона и псалмов, последующих
молитв и принятия клятв свидетельствует о церковном (собственно - антицерковном)
характере “капитула утешенных”, противопоставлявших свою “истинную Церковь” -
“вавилонской блуднице”, Риму, тогда как в уставе “избранных” ощущается гораздо более
подлинной духовности и уважения к интеллекту.
Одно из самых интересных известий ритуала “утешенных” - провозглашение трех
молитв трех пророков, “посланных Богом на утешение”. Первая - молитва Моисеева -
заимствована из книги Чисел, вторая - Иисусова - из евангелия Иоанна, а третья -
Бафометова - раскрывает нам еще одно значение загадочного имени, потому что
представляет собой пересказ начальных стихов Корана, к которым посвящающий
присоединяет следующую фразу: “Один Господь, один алтарь, одна вера, одно крещение,
один Бог и Отец всех, и каждый, кто призовет имя Господа, спасен будет”, на что
присутствующие отзываются “ja allah!”, что означает “слава Божия”.
Здесь мы видим, как гностическое “крещение мудростью”, связываемое первоначально
с личностью Иоанна Крестителя, в результате контактов тамплиеров с эзотерическим
мусульманством на Востоке оказалось переосмысленным именем Магомета. Этот
удивительный пример синкретизма трех великих религий, имеющих одну основу и для
всех трех представлявший в то время безусловную ересь, можно посчитать дерзостной
попыткой всеобъемлющего экуменизма, утверждаемого в следующих выражениях:
“Народ, ходивший во тьме, увидел Великий Свет, который возблистал и для сидящих в
стране и сени смертной. Трое суть, которые возвестили миру о Боге, и эти трое - суть
одно!”
Посвящение неофита на этом не заканчивалось. “В ту же или следующую ночь” ему
предстояло узнать “тайное учение о Боге,
о природе вещей и вечной жизни (по-видимому, о карме и реинкарнациях.
– А.Н.), о
тайнах, касающихся человека, о великой философии, Абраке и талисманах”.
Предостережение последующих параграфов “не совершать известных алхимических
опытов, простые металлы превращая в золото и серебро” в тех домах, где, кроме
посвященных, проживают и другие братья, а заниматься этим “в отдаленных местах с
соблюдением величайшей тайны, на пользу себе и утешенным”, совершенно определенно
указывает, что это ответвление тайного тамплиерства имело дело не только с широко
распространенными в те времена ересями, но и с алхимическим оккультизмом, от
85
которого открывался прямой путь к практической магии и каббалистике, т.е. к
розенкрейцерству.
Таким образом, “Книга Утешенных” содержит косвенное, однако весьма серьезное
подтверждение розенкрейцерской легенды о связи Христиана Розенкрейца с тамплиерами,
что неоднократно подвергалось сомнению исследователями нового времени, по каким-то
причинам упустившими из своего поля зрения эти примечательные документы.
Как можно убедиться, ни один из параграфов тайных уставов не дает основания
заподозрить “избранных” и “утешенных” тамплиеров, составлявших, возможно с другими
такими же группами, “орден внутри ордена”, в какой-либо склонности к “сатанизму”, на
чем особенно настаивали их обвинители и настаивают клерикальные историки
современности. Более того, их сопоставление неопровержимо доказывает, что в
основании христианского гнозиса, воспринятого тамплиерами уже в первом столетии
крестовых походов, оказалась личность Иоанна Крестителя, а соответствующие реликвии
(мощами, псевдомощами) положили начало той самой его статуарной иконографии
(фигура с головой в руках, голова на блюде), которая перешла каким-то образом от
средневековых тамплиеров в православную иконографию как в живописном, так и в
скульптурном ее исполнении.
Не это ли вызвало обвинение сначала в “идолопоклонстве”, а затем и в “сатанизме”,
когда одна из ветвей тайного тамплиерства, вошедшая, по всей видимости, в более тесные
контакты с эзотерическим мусульманством (суфизм) во время пребывания на Востоке,
контаминировала этот образ с “третьим пророком” - Магометом - имя которого оказалось
столь созвучно в формулой первоначального посвящения.