Мне больно от твоей любви 2
Шрифт:
– И что, вы теперь снова вместе? – С интересом смотрит, Адель.
– Нет, конечно. Я вообще после всего практически от него сбежала. Да еще и на прощанье брякнула, что я замужем.
– Зачем? Он же все равно узнает рано или поздно, что ваш брак со Стасом только на бумажке.
– Надеюсь, что лучше, поздно.
Мы с подругами сидим, пересказывая друг другу в общих чертах события, последовавшие после моего дня рождения. Постепенно напряжение спадает. И уже спустя минут двадцать мы даже начинаем смеяться. Особенно после рассказа Кэт о том, как она решила извиниться перед своим возлюбленным за то, что не брала от него трубки и исполнить стриптиз. Однако после всего выпитого алкоголя у девушки
Увы! Как бы нам этого не хотелось, но прятаться долго у нас все же не получилось. Потому что на телефон Аделины пришло сообщение от Олега Дмитриевича. В котором было написано, что через десять минут он ждет нас обеих в своем кабинете.
Деваться было некуда. Нам пришлось перебороть свой страх и стыд, и направиться к шефу. Правда, шли мы обе туда с видом обвиняемого, которого приговорили к смертной казни.
Стоит ли удивляться, когда в кабинете Грачевского мы застаем еще и Глеба. Который вальяжно расселся на одном из диванчиков, закинув ногу на ногу и облокотившись на подлокотник, и с видом хозяина жизни потягивал кофе из бумажного стаканчика. Сегодня он был одет в черные джинсы и такую же черную рубашку, на которой были расстёгнуты три верхние пуговицы, что придавало его образу легкую мальчишескую небрежность. И это ему безумно шло. Но вот взгляд был холодным и отстранённым. В мою сторону и вовсе даже не смотрел, лишь небрежно кивнул в знак приветствия, когда мы вошли. И совру, если скажу, что это никак не задело. Потому что от парня так и веяло холодом. С другой стороны, я была даже этому рада. Ведь очень боялась, что Грачевский отчебучит что-нибудь в присутствии Аделины и своего отца. Например, как-нибудь съязвит или пошутит с определенным подтекстом в своей манере Грача. Но он молчал.
Олег Дмитриевич вел себя вполне обычно, словно ничего и не было в ночь с субботы на воскресенье. Наверное, просто-напросто не хотел нас смущать или ставить в неловкое положение. Поэтому с порога загрузил свою помощницу разными заданиями и отправил их выполнять. А вот меня наоборот, попросил остаться, а Глеба пересесть поближе. И теперь мы находились за столом напротив друг друга. Такая близость давила на меня. Словно я оказалась в очень маленьком замкнутом пространстве. Даже холодок вперемешку с непонятной тяжестью бегали вдоль моего позвоночника. Из-за чего плохо получалось сосредоточиться на словах шефа, который давал нам наставления по поводу фестиваля. Он явно нервничал из-за того, что мы поедем на такое крупное мероприятие без Влада. Тем более шкала его доверия явно пошатнулась после этих выходных.
– Так. И еще, Юля. По поводу вас с Соколовским. Приглядывай, пожалуйста, за своим мужем. – После этих слов почувствовала на себе обжигающий взгляд Глеба. А он, в свою очередь сжал свой стаканчик с такой силой, что напиток вылился через край.
Внутри проскользнула некая радость. Я даже улыбнулась уголком губ. Потому что вот он, настоящий Глеб. Все-таки пробился через панцирь равнодушия. Который он демонстрировал с того момента, как я оказалась в кабинете его отца.
Заметив на столе разлитый напиток, Грачевский старший покачал головой, как это делают родители, когда их дети шкодничают. Попросил своего сына быть осторожнее и бросил ему упаковку бумажных носовых платочков. Закусила нижнюю губу, чтобы сдержать рвущуюся наружу улыбку. Уж очень забавным мне показался этот момент.
– Так вот, - Продолжил Олег Дмитриевич, – Никаких компрометирующих фотографий или чего-либо еще у журналистов на вас быть не должно. Старайтесь
– Хорошо, Олег Дмитриевич. Мы посмотрим, – Произношу я как можно ровнее.
– Вы подготовили ответы для интервью?
– Да. Я оставила их у Аделины.
– Хорошо. Тогда я их позже гляну. Ну все, Юль, беги, работай. И если тебя не затруднит, попроси, пожалуйста, своего брата зайти ко мне после обеда.
– Хорошо, я ему передам.
Грачевский старший кивает в знак того, что разговор окончен. Я покидаю кабинет.
Иду в студию к парням, где старший братик отводит меня в сторону и отчитывает, как маленькую девочку за то, что вчера отключила свой телефон. Потому что он, видите ли, волновался пытаясь дозвониться до меня весь вечер. Я прошу у него прощения и вру, что отключила его, чтобы мне не мешали выспаться.
Чуть позже к нам с Демонами присоединяется Кэт, и мы заказываем пиццу, решая пообедать все вместе.
Глеб.
Стоит за Ведьмочкой закрыться двери, как отец поворачивается в мою сторону и пристально смотрит. А я продолжаю гипнотизировать дверь, словно Юлька вернется и скажет, что все это злой розыгрыш. Ведь до последнего не хотел ей верить, но минут десять назад отец подтвердил ее слова. Значит, Сокол и есть ее муж. Сердце до боли сжимается, а тело овевает бессилием. От осознания, что моя любимая девушка принадлежит другому.
Еще сутки назад я был так счастлив от того, что она рядом. Что могу прикасаться к ней. Обнимать. Целовать. А сейчас не мог понять, было ли это реальным? Или, быть может, это всего лишь очередной реалистичный сон с ее участием? Но, нет. Все это было по-настоящему. У меня ведь до сих пор горели плечи и спина от Юлькиных ногтей. Значит, и ее замужество тоже реально. И теперь меня снова поглощала та безысходность, в которой жил все эти годы, давила на меня, как бетонная плита.
– Сын, с тобой все в порядке? Ты как-то странно себя сегодня ведешь.
Киваю головой из стороны в сторону, все также глядя на выход из кабинета. Но, опомнившись, говорю:
– Да, пап, все в порядке.
Но на самом деле нехрена у меня не в порядке. Потому что просрал всю свою жизнь! Возможность жить в родном городе, рядом с близнецами и маленькой Полькой, которая наверняка даже не знает, как выглядит ее старший брат. Друзей, которые не имели ни малейшего понятия, куда я подевался и почему переписал свою долю в «Аполлоне» на брата. А самое главное - любимую девушку, которая теперь была замужем за другим. Все, что было мне дорого, растворилось как речной песок сквозь пальцы.
– Просто голова немного болит, – Добавляю спустя несколько секунд.
Но, кажется, отец не верит.
– Глеб. Она не замужем. – Чувствую облегчение, словно от меня отвязали огромный камень, который утягивал меня ко дну. Быстрее, чем осознаю эти слова. Смотрю на отца, который с виду остается все таким же серьезным. Однако глаза его сверкают озорным блеском, да и уголок губ приподнят, словно изо всех сил пытается сдержать улыбку. Он крутит в руках шариковую ручку, наблюдая за моей реакцией. Поддается вперед, бросает ручку на стол, а руки сцепляет в замок. Только после этого продолжает. – Точнее замужем, но только на бумаге. У них фиктивный брак.