Мне больно от твоей любви 2
Шрифт:
Ты сжигаешь нас, а я улыбаюсь
Падает, падает мир
В голову пуля как праздник
Окна далеких квартир
Теплыми взглядами дразнят
Громче навалим биты
В голову мысли как битой
Я же такой же как ты
Тоже немного отбитый
Мы по-другому не сможем
Мы дожжем бензин
Тебя оставлю под кожей
Давай не тормози
Люблю твои пальцы на шее
Люблю, когда дышишь так часто
Люблю все рубцы на душе
И вот мы летим на красный
Стоит пропеть
Когда я заканчиваю, парни аплодируют, даже шутят, что теперь знают, где найти нового солиста в случае чего, на что их фронт-мен демонстративно закатывает глаза. А девушка Тима просит меня сыграть что-нибудь еще. Обещаю, что обязательно сделаю это в другой раз. И вру, что сейчас мне нужно поработать. Напоминаю Ромке, чтобы зашел к моему отцу и направляюсь на выход. Делая вид что якобы за этим и приходил, прекрасно понимая, что, скорее всего, Юля уже передала эту информацию.
Пытаюсь найти свою Ведьмочку, но ее нигде нет. Остаток дня она тоже избегает нашей встречи. Но я интересовался у охраны и точно знаю, что здание она не покидала. Мне ничего не остается, как ждать ее в кабинете. Все равно рано или поздно она туда вернется, ведь там остались ее вещи и сумочка. А завтра в обед у нас уже самолет, поэтому никуда не денется. Появится.
Вот так и просидел до позднего вечера, как партизан в засаде. Специально даже свет не включал. Сидел в темноте, играл в телефон, пока не села батарейка. Юлька появляется через час после окончания рабочего дня. Наверняка уверенная в том, что я уже уехал домой.
Вскрикивает, практически подпрыгнув на месте. Когда включает свет и обнаруживает меня за своим столом.
– Неужели я такой страшный, что ты бегаешь от меня целый день. – Не могу ни съязвить.
– Ты дурак, Грачевский? Какого, спрашивается… - Осекается, подбирая слово. Ведь явно сейчас на ее языке вертится нечто нецензурное.
– … ты здесь притаился в темноте. У меня чуть сердце от испуга не остановилось. – Практически кричит на меня, видимо выбрав тактику, что лучшая защита — это нападение.
– Вообще-то тебя ждал. – Сцепляю руки в замок, вытянув их перед собою на столе и откидываясь на спинку стула.
– Что за цирк ты сегодня устроил в репетиционном зале? – Собирает она со стола свои вещи и закидывает на плечо свою сумочку.
– Разве? По-моему, не я, а ты сбежала оттуда, как трусливый кролик.
– В отличие от тебя, Грачевский, мне не до песенок. Потому что у меня работы выше крыши. А ты, вместо того, чтобы отвлекать меня и парней, ехал бы лучше домой и не путался под ногами. Больше бы пользы было.
– Ну да, ну да. Вы же там. Так. Усердно. Работали. – Ерничаю, произнося по
– Это не твое дело! У нас был обеденный перерыв, между прочим. Так что. Имели. Полное. Право, – Подражает она моей манере, произнося слова по отдельности.
– Что ты вообще привязался ко мне? Что тебе вообще нужно? – В ее взгляде читается злость.
– Поговорить.
– Нам не о чем с тобой разговаривать! – Отрезает она.
– Ошибаешься! Есть, о чем!
Юля направляется к выходу, но я ее нагоняю, в миг оказываясь позади. И успеваю положить ладонь на дверь, не позволяя открыть. Так что Ведьмочка оказывается зажатой между ей и моим телом. Мы так близко друг к другу, что чувствую ее одурманивающий аромат, от которого мгновенно сносит крышу. И я, как полный кретин, не даю отчет своим действиям. Кладу руку на живот девчонки и притягиваю к себе, зарываясь носом в ее волосах.
– Что ты делаешь, Глеб? – Ее дыхание сбивается, а голос становится тише.
– Не знаю. Наверное, с ума схожу. – Провожу носом по Юлькиному виску, затем опускаю голову на ее плечо. Наслаждаясь теплом ее тела.
– Кажется, уже говорила тебе, что я замужем.
Усмехаюсь.
– Вот только не надо, Юля, втирать мне про свое замужество. Я знаю, что ваш брак с Соколом фиктивный. Отец все мне рассказал.
– Это ничего не меняет, Глеб. Я тебе уже сказала. Все в прошлом. И то, что произошло между нами в гостинице - большая ошибка.
– А я так не считаю. Не ври хотя бы себе, Ведьмочка. Я же чувствую, что у тебя все еще есть чувства ко мне. Хочешь, я докажу это прямо сейчас.
– Ты все такой же самоуверен… - Договорить она не успевает, потому что наклоняю ее на свою руку и затыкаю рот поцелуем.
Первые секунды она не отвечает, даже мычит и пытается вырваться. Но я все равно продолжаю целовать ее, пока она не начинает отвечать мне. Позволяю ей развернуться в кольце моих рук. Прижимаю спиной к стене, так и не разрывая поцелуя. Если бы она только знала, как я до одури хочу ее в этот момент. Когда Юлька кладет руки на мою шею, окончательно расслабляюсь. А зря… Потому что в следующее мгновение получаю коленом между ног.
Она чуточку промазала, и из-за разницы в росте прилетело скорее скользом. Но все равно ощутимо. И от резкой боли сгибаюсь пополам. А в довесок мне летит еще и пощечина, которую она сопровождает словами:
– Больше никогда не делай так, Грачевский.
И пока я прихожу в себя. Выскальзывает за дверь.
Ругаюсь на себя матом. Понимая, как я лоханулся, и бросаюсь вслед за ней. Нагоняю уже в лифте, успевая проскочить в закрывающиеся двери.
Лифт медленно ползет вниз. Юлька вздыхает и закатывает глаза, показывая, как я ее достал. Но я все равно прошу прощения, обещая, что больше никогда ни поцелую пока она этого не попросит. Я даже готов встать на колени. Как кабинка лифта дергается. И он останавливается. Тухнет свет, окутывая нас тьмой.