Мне приказал ОН
Шрифт:
– Воздух, - орет где то далеко Григорьев, - всем в укрытие.
Колонна раскалывается, одна часть валит влево, другая вправо дороги. Два фокера, пронеслись низко над нами, поливая из пулеметов пространство дороги. Лешка, закрыв голову, лежит рядом со мной. Самолеты улетают и он поднимает голову.
– Даже винтовки нет, чтобы выстрелить... Смотри, охрана то тоже обмочилась. Сейчас можно удрать кому угодно.
Охрана действительно забилась по канавам и им было не до нас.
–
Колонна медленно собирается на дороге.
– Командиры взводов, проверить людей, - слышится опять командный голос.
Я просто считаю по головам, вроде все на месте. Колонна тронулась дальше. Впереди грохотала канонада.
Только пожевали концентратов, чуть-чуть отдохнули и тронулись дальше, как фашист нас подловил. На колонну из-за леса, на низкой высоте, буквально обрушили шквал огня самолеты. Колонна не успела разбежаться. Я метнулся в сторону и тут же что то ударило меня в живот и отбросило на кусты малины. В голове поплыл туман и было такое ощущение, что нижняя часть туловища у меня оторвана...
Звон в ушах расходится и я рядом слышу голос.
– Где Свищев?
Кто то прокричали из далека.
– Мать... Где лейтенант?
– Похоже, убит.
Это меня, что ли. Я хочу сказать, что еще нет и пытаюсь открыть рот...
– Эй, вы раззявы. Найти Свищева, - орет тот же голос.
Где то вдали стреляют. Слышен топот сапог.
– Ну что?
– Ушел, сволочь.
Раздается виртуозный мат.
– Всех собрать. Раненых оттащить к дороге, убитых положить рядом в канаве, потом пришлем машины. Быстрее.
Опять мат. Голос удаляется в сторону. Чьи то руки берут меня за ноги и за руки. Они приподняли меня и боль ударила по пояснице, да так, что я застонал.
– Лейтенант то живой, - басит голос.
– Хрен с ним. Бросай на дорогу, там разберут.
Опять удар о землю и я опять потерял сознание.
Очнулся в палатке. Надо мной склонилось девичье лицо.
– Сережа, ты меня узнаешь?
Кто же это... До чего знакомый голос. Я напрягаюсь Лицо принимает реальные черты Светы, которую приводил Лешка мне перед наступлением.
– Света...
– Точно, Света, - радуется она.
– Что со мной?
– Ранен в ногу и... в живот. Доктор говорит, что вторая рана тяжелая, но ты молодой, вытянешь. Вера, Вера, иди сюда, Сережка очнулся.
Надо мной склоняется второе лицо.
– Как себя чувствуешь, Сережа?
– Как у черта на сковородке.
– Где Леша? Ты не видел его?
– Пропал.
– Как пропал?
– Так.
Мне не хочется распространятся, но Вера настырна.
– Что произошло?
– Не знаю.
– Сережка устал, - заступилась за меня Света, -
Июнь 1942 года.
Фронт стремительно приближается к Воронежу. Госпиталь эвакуируют за Волгу. Меня как тяжело больного, грузят в санитарный эшелон, чтобы отправить в глубь России. Света прощается со мной.
– Правильно сделал, что не рассказал Верке, правду о Лешке.
– Ты ей тоже ни о чем не говори. Она может быть потом сама все узнает.
– Ты мне будешь писать?
– А ты мне?
– Буду.
– Значит все в порядке.
К нам подходят два санитара.
– Барышня, нам его в вагон надо.
Светка поспешно целует меня в губы, потом в лоб.
– Выздоравливай, быстрей, Сереженька.
Меня поднимают на носилках и несут к вагону, но тут нас догоняет Верка.
– Постойте, постойте.
Санитары послушно задержались. Вера склоняется надо мной.
– Ох. Насилу упросила главного, чтобы отпустил. Сережа, поправляйся. Если увидишь Лешку или узнаешь где он, передай привет и скажи... я беременна...
Светка ахает.
– А ты не вздумай кому либо сказать, - крысится на нее Вера.
– Нет, что ты.
Похоже, Света становиться доверенным лицом наших тайн.
– Адрес госпиталя и мой домашний возьми.
Она подпихивает мне под голову пакет. Санитары нетерпеливо дергаются и несут меня к двери вагона. Вера и Света семенят рядом. У Светки по щеке бежит слеза.
– Эй. Там, принимайте.
Носилки поднимаются и меня вносят в двери. Девчонки что то кричат внизу у полотна дороги, но я их уже не слышу.
Август 1942 года.
Я в госпитале в Барнауле. Уже могу ходить с палочкой и есть нормально пищу, правда у меня после этого начинаются рези в желудке, но это уже прогресс.
Меня вызывает глав врач и я предвкушаю, что два месяца отдыха с таким ранением, мне после госпиталя обеспечено.
– Ну что, Марков, выглядишь молодцом. Живот болит?
– Вот здесь и еще после еды.
– Это так и должно быть. Месяцок, два, еще поболит, потом понемногу боль будет уходить, если конечно не будешь таскать мешки...
– Меня выписывают?
– Да. Но ты понимаешь ли, пришел вызов...
– Как вызов? Я же должен отдохнуть... Мне два месяца...
– Ничего не поделаешь, пришла разнарядка на тебя. Вызывают в Москву.
Он протягивает мне бумагу.
– В управление НКВД. Господи, что еще от меня нужно?
– Я здесь не причем. Собирайся и поезжай. Документы тебе выпишем. Скажи спасибо, что выезжаешь не под конвоем....
– И как они только узнали, что я здесь?
– Они знают все.