Много шума из-за одного покойника
Шрифт:
Карлтон, охнув, тут же разжал захват.
— Потом еще потренируемся, — пообещала я ему. — Возможно, тебе больше понравится состязаться с Рафаэлем или с кем-нибудь из ребят, потому что мужчины в спарринге с женщинами обычно осторожничают — боятся их ушибить.
— Тебя это заботит? — спросил он.
— Я привыкла. Хотя думаю, что в реальной ситуации это только сработает мне на пользу. Женщины физически слабее мужчин, поэтому я и стараюсь усвоить побольше приемов. — Я смерила Карлтона придирчивым взглядом и полюбопытствовала: — Почему все-таки ты стал
— Мне стало интересно, за каким куражом бегаешь сюда ты. Три раза в неделю, несколько лет подряд… ни разу не пропустила, не опоздала. Я решил, что это занятие, наверное, доставляет массу удовольствия.
— Еще бы! — ответила я, удивившись, что можно воспринимать это как-то иначе.
— Но пока удовольствия что-то не видно, — заметил Карлтон.
Я и не думала, что он может быть таким ехидным.
— Появится. Вот подучишься немного и не будешь так конфузиться.
Маршалл уже начинал занятие, и я побежала к своему месту в шеренге. Я не очень доверяла объяснениям Карлтона насчет того, что он проследил мой распорядок дня из-за всепоглощающего интереса ко мне лично, особенно учитывая нашу стычку, приключившуюся у меня дома на прошлой неделе.
— Киостке! — выкрикнул Маршалл, призывая группу к вниманию.
В перерыве после ритмики он как-то незаметно оказался рядом. С самого начала занятия я поняла, что сэнсэй только ждет удобного случая, чтобы подойти ко мне, чувствовала, чем он занят в каждый отдельный момент, хотя Седака в это время занимался то с одним учеником, то с другим. Его близость будоражила меня, но я не имела представления, о чем мы будем с ним разговаривать.
— Слышал ли ты еще какие-нибудь подробности о том происшествии с Теей? — спросила я после того, как мы обменялись малозначащими кивками.
— Нет. В полиции сказали, что отпечатки пальцев на двери ничего существенного не дали, а соседи никого подозрительного не заметили. У нее маленький дом, весь задний двор совершенно запущен, поэтому неудивительно. Крысу, очевидно, просто вынули из капкана, а не замучили или что-то в этом роде.
— Тея сильно переживала?
Ответ Маршалла показался мне неоднозначным.
— Вообще-то, она легко возбуждается.
Я задалась вопросом, не просила ли Тея мужа вернуться домой, чтобы защитить ее, но от этой мысли мне стало только противно. Я совершенно не хотела встревать в разногласия Теи и Маршалла, но тут же выговорила себе за это: «Если у тебя секс с чужим мужем, то ты волей-неволей становишься частью его отношений со второй половиной».
Пока я отрабатывала технику бунтай в паре с Джанет Шук, второй неизменной посетительницей занятий по карате, меня вдруг посетило неожиданное предположение: нет ли взаимосвязи между омерзительным розыгрышем, которому я подверглась у Дринкуотеров, и не менее отвратительной шуткой, сыгранной с Теей? Нет ли у Маршалла неизвестной воздыхательницы, так вот гадко мстящей всем женщинам, с которыми у него близкие отношения? От этой мысли у меня по коже поползли мурашки, зато она хоть как-то объясняла совершенно нелепые инциденты.
—
Мы с Джанет прервали череду ударов и блокировок, я поклонилась ей и побежала на зов сэнсэя. Он только что отзанимался с Карлтоном, и вид у него был несколько раздраженный.
— Ты хорошая наставница, Лили, а мы с Карлтоном… все никак не притремся. Мне сейчас нужно помочь Дэвиду в освоении ката. Ты не могла бы?..
— Конечно, — ответила я.
Маршалл похлопал меня по плечу и перешел к Дэвиду, субтильному страховому агенту лет двадцати.
— Извини, что приходится на меня отвлекаться, — сказал Карлтон, впрочем, без особого сожаления.
— Какой элемент упражнения тебе не удается?
— Все, — заявил он, и я вздохнула, не скрывая досады. — Вообще-то, мне трудновато запомнить последовательность.
— Хорошо. Прими шико-дачи. Нет, носки ног развернуты. Глубже приседай.
Карлтон застонал. Я села в позицию лицом к нему.
— Теперь ты поворачивайся в правую сторону, а я — налево. Нет, бедра на месте, движется только торс.
— Объясни мне, зачем бить рукой об руку? — с патетическим видом спросил Карлтон.
— Чтобы вызвать привыкание. Зато, когда нам придется драться, больно уже не будет.
— Лучше потерпеть сейчас, чтобы потом не мучиться?
— А? Ага. Теперь предплечья вниз, вверх — поменяли направление! Вверх, вниз — снова поменяли!
— Скажи, что будет, если я сейчас наклонюсь и поцелую тебя в шею? — пыхтя, спросил Кокрофт через некоторое время.
— Дело в том, что твоя позиция полностью открывает для удара гениталии. Поэтому я, скорее всего, применю сейкен и нанесу тебе мощный удар прямо в пах, а когда ты сложишься пополам, локтем припечатаю тебя по затылку и докончу уже на полу несколькими хорошими пинками.
— Тогда лучше не буду.
— Да уж, не надо.
— Просто хотелось выяснить.
— Я тоже кое-что хотела у тебя уточнить.
— Что же?
— Мне надо знать, кто наследует дом Пардона и все прочее, что у него имеется.
Я нечаянно толкнула Карлтона локтем, он поморщился, но ответил:
— Племянница, дочь его покойной сестры. Она вчера звонила адвокату Пардона, тот связался со мной и сказал, что послезавтра наследница приезжает в Шекспир для организации дядиных похорон — ох, Лили, полегче! — собирается просмотреть со мной его счетные книги. Живет эта девица в Остине, штат Техас. Уверен, что данная персона придется тебе по душе: она инструктор по тхеквондо. Пардон однажды говорил мне о ней.
— Может, ты решил прийти сюда по этой причине, а вовсе не потому, что тебе интересны мои занятия?
— Я бы сказал, пятьдесят на пятьдесят.
— Но я должна тебя сразу предупредить, что гойю — совершенно не то, что тхеквондо. Другая философия, боевые приемы, позиции…
Я замолкла и увеличила темп упражнения, пока Карлтон неожиданно не сдался. Я уже предвидела это по характерным признакам: трясущимся ногам, обильному поту и решительно ощеренному рту, но безжалостно их игнорировала.