Модельер
Шрифт:
— Ты новенький, брат? Я тебя раньше не видел.
— Эдгар… — только и смог вымолвить Влад.
— Ах, Эдгар. Ну, пойдём, пойдём, уверен, Эдгар тебя уже ждёт… спасибо, брат.
Последние слова адресовались охраннику. По лицу того было видно, что он думает о говорящих обезьянах. Он вяло покивал и удалился к себе в каморку, которую Влад сначала не заметил: похожую на деревенский туалет будку слева от ворот.
Они прошли через весь двор к небольшой дверке в противоположной стенке ограды, по обеим сторонам которой росли кусты сирени — очередной владов провожатый заботливо приподнял перед ним ветку, усыпанную увядшими цветами. Дверь открылась, и… они снова оказались снаружи. Только теперь по другую
Здесь, посреди пустыря, высилась часть двухэтажного дома, когда-то жилого. Но те времена прошли — кочерыжку из бетонных блоков приспособили под хозяйственные нужды, застроив со всех сторон деревянными сараями, приладив сбоку внешнюю лестницу и укутав окна москитками. Вокруг стояли армейские палатки — Влад насчитал на скорую руку штук восемь; сновали люди. На пластиковом столе сервировали какую-то еду, над костром здесь же закипал чайник. Мотоциклы и велосипеды, выдвинув подножки, стояли тут и там: видно, люди в этом лагере были готовы в любой момент вскочить в седло. Между палатками виднелся старенький пикап: неизвестно, как он сюда забрался, во все стороны простирались последствия сноса здания, а дальше стояли обычные бедняцкие хибары (как уже понял Влад, бедняков в городе абсолютное большинство), собранные из чего попало, и стояли они так плотно, что между ними, казалось, нельзя просунуть даже кулак. Под ногами хрустел строительный мусор, пробивалась через него трава, жухлая, угрюмая, но с такой волей к жизни, что она, наверное, может прорасти даже на Марсе. Сновали туда-сюда какие-то мелкие птахи, присаживались передохнуть на козырьки палаток.
Улыбчивый негр отвёл Влада в одну из палаток, где за обширным письменным столом, забаррикадировавшись кипами бумаг и старым, отчаянно шумным ноутбуком, восседал Эдгар. Когда вошёл Влад, он поднялся, раскинув руки и спотыкаясь о многочисленные стулья, принялся пробираться к Владу.
— Вот и ты, мой юный исследователь! Как добрался? Встречались ли тебе в дороге какие-нибудь трудности? Что-нибудь, о чём следует знать волонтёрской организации?
Влад растерялся. От Эдгара пахло бумажной работой и пылью, в круглых очках, которые он нацепил на нос, владов знакомец походил не то на диктатора, не то на неряшливого поэта.
— Очень уж наглые у вас тут птицы… — сказал Влад. — Такие, знаешь, красненькие в жёлтую крапинку. Шныряют чуть ли не под ногами. И — я сам видел, как одна такая утащила у маленькой девочки корку хлеба.
Эдгар отмахнулся.
— Это ты ещё не видел обезьян!.. В любом случае, думаю, с птицами мы ничего сделать не сможем.
Он откинул полог палатки, сделал выразительный жест рукой.
— Вот отсюда мы несём миссию просвещения Африканскому континенту.
— Миссию?
Эдгар пожал плечами. За его спиной от налетевшего ветерка мешались и путались бумаги.
— Учим детишек. Лечим детишек. Учим докторов. Помогаем опытом и знаниями, одним словом.
— Я слышал о волонтёрах, которые ездят в глубины континента, чтобы помочь пигмеям. Ну, тем, что живут в шатрах и едят полусырое мясо.
Здесь, на поле, где он привык играть, Эдгар был сама строгость. Он упёр в бока руки и наклонился вперёд.
— Оставь всё, что ты слышал об Африке. Может, кто-то и ездит помогать дикарям, но большому городу нужна помощь не меньше. Сам видел, какая здесь антисанитария. Дело, в общем-то, совсем не в этом. Знаешь, что грамотность среди местного населения стремится к нулю? Безработица составляет около семидесяти пяти процентов. Политики… нет, политиками их называть нельзя — государственные деятели сменяются чуть ли не раз в три месяца. Старые, откланявшись и взяв под мышку подарки, загрузившись в купленный за счёт госбюджета автомобиль, уходят со сцены. На их место приходят новые.
— Всё как у нас, — задумчиво
Влад подумал, что не прочь бы присесть, но количество стульев его смущало. Как будто подопечные Эдгара после какого-то совещания хлынули наружу исполнять поручения, да так и бросили стулья на произвол судьбы. Мол, стройтесь и организуйтесь сами, как хотите.
Эдгар, казалось, засиделся: он с удовольствием лавировал между островков-стульев, прогуливался вокруг стола. Сейчас он свёл вместе ладони, как будто собрался молиться.
— Не совсем. Там власть, у которой рука в мешке с деньгами. Она ворует сама у себя. Здешнюю же государственную политику можно охарактеризовать не иначе, как «власть с протянутой рукой». Люди, которые приходят к власти, просто не знают, что с ней делать.
На лице Влада, должно быть, светилось непонимание, потому как Эдгар терпеливо сказал:
— Сейчас объясню. Видишь ли, почти сорок лет назад мировое сообщество ссудило Уганде денег на бедность. Кризис тогда ударил в основном по Эфиопии и Судану, но аукнулся по всей Африке. ООН прислали гуманитарную помощь, и так как ООН, на такую маленькую Африку, просто огромно, помощь была соответствующей.
Он замолчал, чтобы смочить горло холодным чаем, чашку с которым выудил из-под кипы бумаг. Влад, размышляя, где же здесь подвох, спросил:
— А что, кому-то не хватило?
— Как раз напротив. Хватило всем. Сам понимаешь, такая огромная доза не могла пройти без последствий.
— Они что, присылали какие-то наркотики?
— Нет-нет, просто еду. Рис, зерно, питьевую воду, товары повседневного потребления. Кое-какую технику. Медикаменты. Но скоро запасы закончились и чёрные страны взвыли: опять голод! Опять болезни! — Эдгар кружился по палатке, словно актёр странствующего театра. — Смертность повысилась, голодают дети, неизвестная эпидемия косит скотину… Не прошло и нескольких лет, как вся Африка подсела на ООНовскую гуманитарную помощь. А что до так называемых государственных деятелей… они прекрасно понимали, что политика ничегонеделания — лучшая политика. Собственно, никого они и не обворовывали. Зарплата вполне позволяла на полгодика обеспечить себя и своих близких всем необходимым. А продолжать политику всех прежних лидеров было делом несложным. Всё дело в мотивации, а точнее, в её отсутствии.
Влад начал прозревать.
— Голода не было?
— Конечно, был. Зерно не раздавалось бесплатно, а продавалось перекупщикам. Те, в свою очередь, распространяли его среди населения — по терпимым ценам, но совсем не забесплатно. Совсем уж разленившийся народ правительству не выгоден. Кроме того, если наблюдатели донесут о том, что на полях никто не работает, а скотина бродит сама по себе, помощь быстро сойдёт на нет. Поэтому здесь все такие тощие.
Эдгар позволил себе улыбку.
— И теперь мы стараемся исправить ошибки. Мы не раздаём здесь еду и не ссужаем денег с тем, чтобы через десять лет простить все долги. Это волонтёрская организация, работающая на добровольных началах. Никто из мировых стран нас не финансирует. Мы готовим специалистов. Обучаем людей обрабатывать поля. Даём какие-то элементарные знания, или, по меньшей мере, стараемся привить к ним любовь. Но в первую очередь — в первую очередь мы стараемся обучить энтузиазму. Мы — motivation squad, если тебе хоть что-то скажет это словосочетание.