Мое побережье
Шрифт:
— Кафе или дома? — мы почти приблизились к автомобилю Лесли. Держу пари, она успела меня заметить и в глубине души задавалась вопросом, кто этот чокнутый тип, высунувшийся без верхней одежды на мороз, и почему с этим ненормальным разговариваю именно я. — Или, может, клуб?
Я не удержалась от стона:
— Не напоминай, я до сих пор от того раза не отошла.
Привычная ухмылка странным образом согревала.
— Ладно, у тебя или у меня?
Пришлось прикусить язык, чтобы не сообщить ему о двусмысленности звучания фразы. С каких пор я вообще начала об этом думать? Лучше бы отметила тот приятный факт, что он не забыл о моем
— У меня, не хочу к тебе таскаться по морозу.
— Идет, заеду вечером, — Тони сделал шаг вперед и порвался меня обнять, да только его манера «я все решил, подстраивайся под обстоятельства» порядком набила оскомину.
— Нет, не заедешь, — я придержала его за плечо и возымела удовольствие наблюдать растерянное лицо человека, не привыкшего к отказам. — Майк купит елку, сегодня мы все вместе будем ее наряжать, я занята, — добавила с нажимом, чтобы дошло наверняка.
— Не будешь же ты ее до полуночи наряжать.
— Тони, — одно слово, правильный взгляд — и всяческим контраргументам приходил крах. Метод работал не всегда, но очень эффективно, когда он находился в положении виноватого, вымаливающего прощение.
— Созвонимся позже, — вот он — миг сладкой победы, пусть и добытой не самым честным путем.
Первая потянулась и обняла его за шею — дабы не вредничал.
— Созвонимся.
От его запаха я однажды точно слечу с катушек. Сожаление по поводу зимы и наличия пуховика особенно колко дало о себе знать, когда Тони обнял меня в ответ — желание почувствовать его без многослойной одежды буквально приблизилось к отметке «невыносимо».
— Ты меня любишь? — стандартный вопрос после каждой ссоры, от которого, несмотря на многократность произношений, сердце все равно каждый раз обрывалось и тихонько умирало. Ибо совсем не тот смысл вкладывал он в слово, бывшее для меня… пожалуй, чересчур значимым.
Любишь. Что такое любовь? Да черт его знает. Красивое слово, в которое можно завернуть животное желание заняться сексом, или возвышенное чувство, которое каждый для себя определяет самостоятельно. Думаю, для любви нельзя составить единый алгоритм, подходящий для каждого случая и каждой истории. Просто, вероятно, настоящая любовь, как и первая встреча с настоящим другом — когда находишь, понимаешь, что именно так долго искал, и уже ни с чем не спутаешь.
Хотя, откуда мне знать. Я ведь никогда не любила взаимно. «По-взрослому», так сказать — без инфантилизма, базиса в форме физической страсти или исключительной привязанности к «приятным вещам», которые могут дарить подростковые отношению в силу своего особенно зашкаливающего максимализма. С союзом двух личностей и прочими прелестями эмоциональной зрелости, недоступными мне ввиду очевидных обстоятельств.
Я отстранилась от теплого, несмотря на погоду, тела, и постаралась хотя бы дернуть уголками губ.
— Нет.
— Почему? — такое детское возмущение в голосе; сложно не улыбнуться искренне. — Я же извинился.
— Потому что я женщина, и быть для меня сволочью — непозволительная роскошь, — Тони не стал провожать меня непосредственно до машины. Пришлось обернуться и произнести это громче, нежели стоя рядом с ним. — И ты не извинялся, кстати.
— Я оправдался, это одно и то же.
Сомневаюсь, что
Я уже взялась за ручку передней двери, когда не удержалась и крикнула:
— Позвони мне вечером!
Тони, успевший отойти на несколько шагов к школе, обернулся и отсалютовал. Как типично. Я закусила губу, стараясь скрыть невовремя рвущуюся улыбку.
В машине у Лесли приятно пахло лимонами.
***
Давно в моей комнате не было так спокойно и напряженно одновременно.
Потерявшийся среди складок покрывала телефон вещал на неизвестно какой раз повторяющуюся любимую «Hallelujah» в исполнении Руфуса Уэйнрайта; аккуратно выглаженное и уложенное на спинке стула платье вызывало легкие приступы паники; лежащая на тумбочке у зеркала плойка уже давно перегрелась и грозила спалить каждого, кто к ней рискнет прикоснуться; я сидела в кресле, закутавшись в одеяло, и искренне надеялась, что моего внезапного отсутствия на вечере никто не заметит.
Неладный будильник с изображением цветов на циферблате настойчиво тикал, отсчитывая секунды и минуты до судного часа.
Дверь в комнату отворилась, и я с тихим стоном уткнулась лицом в укрытые одеялом колени.
Интересно, Стив сможет понять и простить, почему я бросила его одного на растерзание этой размалеванной армии фурий в юбках?
Как тяжело подавить порыв достать из папиного тайника бутылку виски, лечь на пол, зажечь сигарету и начать хриплым голосом подпевать.
Молчание Лесли длилось ровно одну строчку.
— Ты еще не начинала собираться? — эта очаровательная женщина умудрилась за кратчайший промежуток времени кинуть взгляд на маленькие наручные часики на тонком ремешке, проверить нагрев плойки, расстегнуть принесенную ею же косметичку, ловко выудить оттуда несколько предметов, которые я не уловчилась разглядеть за ее спиной, и поправить платье, которое, в общем-то, в сей махинации не нуждалось.
Если раньше я говорила, что доктор Харрис просто вызывает во мне симпатию и исключительно теплые чувства, то сейчас я могла отметить, что успела к ней привыкнуть и в какой-то мере привязаться. Лесли не пыталась строить из себя «вторую мать» и не вела себя холодно и отстраненно, проводя четкую границу между «я и Майк»/«Майк и дочь». Она была просто… другом? Взрослой приятельницей, если угодно. Сложно охарактеризовать наши отношения конкретным эпитетом и подвести под определенные рамки, но рядом с ней мне было приятно находиться. Я даже начала мысленно задаваться вопросом, а не думает ли она переехать к нам, что говорится, насовсем. Не вырываясь на пару-тройку дней с ночевкой, перенося каждый раз лишний груз из предметов личной гигиены и сменной одежды. Но, пожалуй, это не совсем мое дело. В конце концов, то, что Ли итак стала восприниматься мною как еще один в некоем смысле член семьи, уже многое значило.
Не говоря о факте, что ей было «дозволено» проникать на территорию моей спальни.
— Я не хочу никуда идти, — я явила голову свету божьему; кажется, мы возвращаемся к данному диалогу третий раз за день.
— Это неизбежно, — Лесли открыла маленькую пластиковую баночку и изъяла армию аккуратных шпилек. — У Майкла случится разрыв сердца, когда он узнает, что деньги на платье были потрачены впустую.
Я улыбнулась и неохотно высунула ноги из теплого кокона, тут же желая вернуть их в изначальное положение, стоило коснуться носками холодного пола.