Мое прекрасное искупление (др. перевод)

Макгвайр Джейми

Его мятное дыхание согревало кожу на моей щеке. Желание прижаться губами к его губам было настолько невыносимо, что грудь, словно в тиски, сжало от боли.

– С каких пор ты снова начала называть меня «сэр»?

Я взглянула на него.

– С этого момента. Конечно, влечение очевидно, но…

– Боюсь, это неподходящее слово. Ты хоть представляешь, как мне сложно наблюдать за твоим перемещением по офису в этой юбке, зная, что под ней нет трусиков?

Я резко выдохнула.

– Между нами что-то есть. Отрицать не стану. Ради Бога, мы же переспали

друг с другом меньше, чем через двадцать минут после знакомства. Но я пытаюсь сделать тебе одолжение. Слышишь меня? Я хочу, чтобы ты понял. Ты мне нравишься… очень. Признаю это. Но в отношениях я полный неудачник. И самое главное, я не хочу, чтобы тебе снова было больно. И… твои друзья не хотят этого.

Томас усмехнулся.

– Ты пообщалась с Марксом, не так ли?

– Также, я пытаюсь избавить всю группу от фарса, в который может превратиться работа, если у нас ничего не выйдет.

– Хочешь сказать, что я драматичный?

– Темпераментный, - пояснила я.
– Я не могу на это пойти. Мы были обречены с самого начала.

– Сколько лет ты оставалась с Джексоном после того, как поняла, что не хочешь за него замуж?

– Слишком много, - застыдилась я.

Томас мгновение меня рассматривал, пытаясь анализировать. И это ужасное чувство. Мне больше нравилась сила и контроль, которая появляется по другую сторону.

– Ты боишься, - произнес он. Его слова были пропитаны нежностью и пониманием.

– А ты нет?
– Спросила я, глядя прямо в его прекрасные карие глаза.

Он наклонился вперед и поцеловал меня в уголок губ, задерживаясь на мгновение и наслаждаясь моментом.

– Чего ты боишься?
– Прошептал он, придерживая меня за локти.

– Откровенно?

Он кивнул с закрытыми глазами и провел кончиком носа по моей щеке.

– Через несколько дней ты увидишь Камиллу и будешь страдать. Мне это не понравится, так же, как и всему офису.

– Думаешь, мне будет больно, и я опять превращусь в злого мудака?

– Да.

– Ты ошибаешься. Лгать не стану. Веселого мало. И мне это совершенно не понравится. Но… не знаю. Все выглядит не так безнадежно, как раньше.
– Он переплел наши пальцы и сжал их. Он выглядел так спокойно, если не сказать счастливо. Не нервничал и ничего не боялся.
– И ты права. Мы должны собраться и закончить это дело, чтобы спасти Трэва от неприятностей. К тому времени, возможно, ты избавишься от глупой мысли, что не сможешь быть успешной и на работе и в отношениях, и как только мы оба очистим свою совесть, ты, наконец, решишь, идем мы на свидание или нет.

Я нахмурилась.

Он засмеялся, поглаживая большим пальцем мой подбородок.

– Что еще?

– Не знаю. Все как-то неправильно. Ты слишком спокойно ко всему относишься.

– Поговори с Вэл. Спроси, вру ли я.

– Она так не работает.

– Нет, работает. Спроси ее.
– Я открыла рот, чтобы ответить, но он прижал свой большой палец к моим губам.
– Спроси ее.

Я увернулась от его руки.

– Хорошо. Хорошего дня, сэр.

– Не называй

меня «сэр». Я хочу, чтобы ты избавилась от этой привычки прежде, чем мы отправимся на церемонию.

– Агент Мэддокс, - произнесла я и быстро вышла из его кабинета.

– Это мне тоже не нравится, - крикнул он вслед.

По лицу растянулась широкая улыбка. И когда я проходила мимо Констанс, она тоже улыбалась.

ГЛАВА 13

Вэл поднесла бокал к губам. Одетая в угольно-серые домашние штаны и светло-голубую футболку с надписью «ПАТРИАРХ МАСТУРБАЦИЕЙ НЕ ЗАНИМАЕТСЯ», она вытянула ноги поперек дивана.

– Прошло уже три недели, - начала Вэл, ее мысли витали где-то глубоко на дне бокала. Вращая штопор между пальцами, словно оружие, скрестила ноги, как настоящая леди.

– К чему ты клонишь?
– Спросила я.

– Он просто… не хочу говорить, что он влюблен. Это немного преждевременно. Но он так… влюблен.

– Ты бредишь.

– Что насчет тебя?
– задала она вопрос.

– Мне он нравится, - задумалась ненадолго я.
– Очень нравится.
– Лгать Вэл не было никакого смысла.

– Каково это? Испытывать симпатию к Томасу Мэддоксу? Я ненавижу его столько, сколько себя помню. Даже за человека не считаю.

– Возможно, именно это мне и нравится.

– Вранье.

– Я имею в виду, что свою человеческую сторону он позволяет увидеть только мне. Это вроде как, наш общий секрет, который он придерживает только для меня.

Она покачала бокал, взбалтывая остатки вина, и вновь поднесла его к губам, делая последний глоток.

– О, будь осторожна. Звучит так, словно ты собираешься заполучить этот приз, солнышко.

– Ты права. Беру свои слова обратно.

– Ну, что ж, вино закончилось, и на этой грустной ноте я отчаливаю.

– Чувствую себя использованной.

– Но тебе понравилось, - подмигнула она.
– Встретимся утром.

– Проводить тебя?

– Я живу в соседнем здании, - ее пьяный и полный неодобрения взгляд совершенно не внушал страха.

– И каково тебе?
– Уточнила я.
– Жить в одном доме с Сойером?

– Раньше мне это нравилось.
– Она подняла пустую бутылку вина и направилась в сторону кухонного уголка.
– Но недолго. Теперь я просто не обращаю на него внимания.

– Почему все его так ненавидят?

– Ты поймешь, - только и ответила она.

Я нахмурилась.

– К чему такая таинственность? Почему ты не можешь просто рассказать мне?

– Поверь, обычного заверения, что он придурок, не хватит. Ты должна на собственной шкуре испытать это.

Я пожала плечами.

– Что насчет Маркса? Он тоже там живет?

– Он живет в центре.

– Не знаю, что и думать о нем, - начала я, поднимаясь на ноги.
– Думаю, он меня ненавидит.

– Маркс и Мэддокс - братаны на веки вечные. Это отвратительно, - Она шла поразительно ровно, для человека, выпившего полторы бутылки вина.