Мое самодержавное правление
Шрифт:
1 июля 1817 г., в день рождения великой княгини, было совершено бракосочетание – но я в этот день не был дежурным, а только за большим обедом служил великому князю и находился на бале с другими камер-пажами.
Эти балы при дворе были в то время довольно часты. Они назывались bals parеs, или куртаги, и состояли из одних польских. Государь с императрицей Марией Федоровной, в. к. Константин с императрицей Елисаветой Алексеевной, в. к. Николай с великой княгиней, в. к. Михаил с принцессой Виртембергской, а сзади их генерал-адъютанты и придворные кавалеры с придворными дамами попарно, при звуках польского, входили в бальную залу.
К ним присоединялись пары из собравшихся уже гостей.
Один из генерал-адъютантов вел польский, незаметно наблюдая, насколько интересуется государь своей дамой и продолжается ли разговор, судя по этому, он продолжал или кончал круг. Когда Александр шел с прелестной княгиней Трубецкой, рожденной Вейс, или другою интересной дамой, польский переходил и в другие комнаты.
Во время бала великий князь шепнул мне: «Пора переменить мундир». Он желал, чтобы камер-пажи великой княгини имели на мундирах синие воротники, цвета, присвоенного придворному штату двора великого князя. Такие мундиры и были уже у нас с Шереметевым заготовлены, и мы в них представлялись на смотр великому князю в Аничковом дворце.
Но государь решил, что так как камергеры и камер-юнкера, состоящие при великом князе, были от большого двора, то и камер-пажи не должны были носить другого мундира. Перед концом бала государь и государыня Елисавета Алексеевна поехали в Аничков дворец, чтобы встретить высоких новобрачных. Вслед за ними тронулся и поезд.
Впереди эскадрон лейб-гв. гусар с обнаженными саблями, потом кареты с придворными высшими чинами и дамами. Гофмейстер пажей, полковник Клингенберг, а за ними, верхами, 8 камер-пажей, в числе которых был и я, потом шли скороходы, эскадрон конной гвардии и, наконец, карета в 8 лошадей, в которой сидели императрица Мария Федоровна, высокобрачная и принц Прусский Вильгельм.
За каретой, верхами, обер-шталмейстер, шталмейстер, дежурные камер-пажи и адъютанты великого князя; в следующей карете ехали в. к. Константин и Михаил Павлович и принцессы Виртембергские. С прибытием поезда в Аничков дворец моя служба кончилась, но возвращаться в корпус еще было рано и не хотелось, и я, с товарищем князем Голицыным, пошли на Невский бульвар.
В то время этот бульвар, обсаженный с обеих сторон тощими липками, занимал средину проспекта по образцу «Unter den Linden» [299] в Берлине. Ночь была теплая, светлая, тихая; плошки мерцали по тротуарам, тогда не знали другой иллюминации. На бульваре двигалась пестрая, веселая толпа гуляющих, в ожидании обратного проезда императора и императриц в Зимний дворец.
В память совершившегося бракосочетания я, как камер-паж в. к. Александры Федоровны, получил перстень с аметистом и бриллиантами. На другой день я был дежурным и в 11 часов утра явился в Аничков дворец. Не зная, где ожидать приказаний, я прошел до большого приемного зала с балконом в сад.
299
«Под липами». (Нем.)
В комнате никого не было, двери на балкон были открыты, я пошел к ним, но в это самое время отворились двери внутренних покоев и вышли новобрачные. Великий князь, в сюртуке Северского конно-егерского полка, обняв великую княгиню, которая была вся в 6елом, подошли ко мне.
Я проговорил поздравление. Великая княгиня подала мне поцеловать руку, а великий князь говорил
Павловск. Великий князь Николай Павлович
Скоро императорская фамилия оставила Петербург. Государь с государыней Елисаветой Алексеевной переехали в Царское Село, в. к. Константин Павлович возвратился в Варшаву, императрица Мария Федоровна, в. к. Николай с великой княгиней, в. к. Михаил Павлович и принц Прусский переехали в Павловск.
В Павловском дворце помещение было довольно тесно и неудобно. Императрица жила в нижнем этаже, но каждый день должна была подниматься в верхний, где была столовая и церковь. Молодая княжеская чета жила в левом флигеле, соединенном с главным корпусом дворца полукруглою открытою галереей, чрез которую и приходилось проходить по нескольку раз в день.
Внизу этого флигеля помещалась гауптвахта офицерского гусарского караула, и неизбежный шум от караула проникал и в комнаты верхнего этажа. В осенние темные вечера верхний этаж дворца, как необитаемый, был освещен расставленными чрез комнату сальными свечами в жестяных, длинных, наполненных водою подсвечниках. Такой подсвечник стоял и на полу маленького балкона дворца при выходе в галерею.
Здесь обыкновенно я ожидал великую княгиню, и, когда отворялась дверь во флигель и показывался великий князь с великой княгиней, я брал подсвечник и, неся его с величайшим вниманием, чтобы не расплескать находящуюся в нем воду, шел впереди, чтобы хотя немного осветить дорогу. Эта проделка забавляла веселую великую княгиню, и она каждый раз, смеясь, говорила: «Merci, merci page [300] , благодарствуй».
300
«Спасибо, спасибо, паж». (Фр.)
На балконе я ставил свечу на прежнее место, на пол, и, приняв от камердинера великой княгини работу или другие вещи, которые она хотела иметь с собою, следовал за нею. Другие комнаты также были в полумраке; освещалась одна лестница. Странным кажется теперь это госпитальное освещение комнат императорского дворца.
На первой неделе моего дежурства в Павловске, 15 июля, было бракосочетание адъютанта великого князя поручика л. – гв. Литовского полка Владимира Федоровича Адлерберга с Марией Васильевной Нелидовой, фрейлиной императрицы Марии Федоровны. Обряд совершался в дворцовой церкви.
Великий князь Николай Павлович и двоюродный брат невесты, Кирилла Александрович Нарышкин, были посажеными отцами, великая княгиня Александра Федоровна и тетка невесты, статс-дама Мария Алексеевна Нарышкина, посажеными матерями новобрачным. Родных у Адлерберга было немного: мать – начальница Смольного монастыря, сестра Юлия Федоровна Баранова и моя тетка, жена родного дяди Владимира Федоровича, Елисавета Яковлевна Багговут.
Я был назначен держать венец над женихом; над невестой держал венец ее родственник, Аркадий Аркадьевич Нелидов (брат Варвары Аркадьевны Нелидовой), юноша, готовившийся поступить юнкером в кавалергарды. После брачной церемонии у императрицы Марии Федоровны был бал и ужин. Особенный стол был приготовлен для императорской фамилии, новобрачных и их родственников.