Молчание
Шрифт:
Весюткина кинула молниеносный взгляд на Круглову.
— Ты хотела сказать: о моем плане, — поправила она.
— Был твой, — ответила на это замечание Круглова, — стал наш.
Весюткина грустно улыбнулась и взглянула на Николаева.
— Знаешь, Паша, тебе не мешало бы взять власть в свои руки, — вздохнув, произнесла она. — Я говорю на полном серьезе. Смена власти в больнице необходима, иначе хаос прикончит больницу в очень быстрые сроки. А вот порядок и жесткая дисциплина, наоборот, могут оттянуть время
— Я подумаю об этом, — пробормотал Николаев.
— Только думай, как можно быстрее, — посоветовала Инга Вацлавовна. — Время играет против вас.
— Весюткина, не против «вас», а против «нас»! — хохотнула Круглова, почувствовав приступ ревности из-за того, что Весюткина назвала Николаева Пашей, а не Павлом Петровичем, как обычно она это делала. — Вечно ты — как скажешь!
— Извини, я оговорилась.
Николаич нашел Игоревича на кухне. Тот сидел за столом и медленно жевал хлеб, запивая его водой. Каждое движение челюстями вызывало у него приступ боли.
— Куда же они все подевались? — заныл Николаич. — Словно под землю провалились!
— Во второй кладовой ее тоже не оказалось? — спросил Игоревич. — Опять эти пищалки тебя разыграли?
Николаич кивнул. Игоревич отложил краюху хлеба.
— Что будешь делать дальше?
— Что-что! — ответил начальник мастерских. — Буду искать… Меня сейчас вот что волнует: просто так они не могли бросить кухню. Что-то, видимо, очень серьезно их напугало. Вот такие вот пирожки да пончики.
— М-да, сделал ты удивительное открытие, Николаич. Здесь и дураку понятно, что что-то их всех напугало, и они в быстром темпе смылись.
— Ладно, пойду, посмотрю, может, они где в другом крыле прячутся… Думают, что опасность еще не миновала.
Игоревич встал с табуретки.
— Ты бы, Николаич, перекусил чего-нибудь, что ли.
— Отстань! Если хочешь, то пошли со мной…
Игоревич потрогал пальцами свой распухший нос и распухшую губу. На его лице появилось недовольное выражение, будто ему чем-то не угодили.
— В этой больнице стало опасно кучковаться, — осторожно заметил он. — Лучше ходить по одному.
Николаич резко развернулся и пошел к выходу.
— Я ж сказал, если хочешь, — буркнул он. — А если не хочешь, так я тебя и не заставляю.
Игоревич, услышав Николаича, тяжело вздохнул. Мужчины быстро зашагали по коридору подвала в сторону морга. Они прошли мимо указателя «Морг — короткая дорога для медперсонала», под которым внизу студенты из мединститута красным маркером добавили: «Гостиница для людей, не собирающихся возвращаться домой живыми».
Николаич обернулся, а затем посмотрел по сторонам.
— Знаешь что, дружище, меня пугает это абсолютное молчание, будто все повымирали в один момент… Только мы с тобой остались…
— Да, тишина здесь — зловещая! — согласился
— Скажем так — неприятная.
Игоревич и Николаич замолчали и несколько секунд шли молча. Начальник мастерских даже в какой-то момент задумался о том, что не слышит собственных шагов.
— А ведь все идет к тому, что так оно и будет, — нарушил тишину Игоревич. — В один прекрасный момент наступит абсолютное молчание. Последний живой человечек в этой больнице сделает последний вдох, и наступит ужасная тишина, обозначающая конец человеческой жизни.
— Блин, зря я затронул эту тему, — спохватился Николаич. — Тебе только дай о чем-нибудь таком поговорить.
— А о чем мне еще говорить?! Это ты на что-то еще надеешься. А я, если честно, давно перестал. Чувство у меня такое, что жизнь закончилась. И все, что осталось от нее — так это ты, Николаич, и твои безумные надежды на то, что все будет хорошо.
За спиной Николаича и Игоревича раздался скрип. Мужчины резко обернулись и увидели, как медленно открывается какая-то странная и очень узкая дверь. Через несколько секунд в коридор выглянул Вадим.
— Мужики, вы куда? — спросил он.
— Мы? Мы в морг, — опешив, ответил Игоревич.
В коридор осторожно, словно чего-то опасаясь, вышли Вадим и Жора. Вадим в левой руке держал папку с надписью «Вестница смерти».
— Туда не стоит ходить, — сказал Жора и закрыл за собой дверь.
— Это почему же? — удивился Николаич.
Жора замычал, пытаясь показать руками, что там происходило.
— М — мы… Э — э — э… Да здесь… Да там…
— Если короче, — перебил его Вадим, — то смысл в том, что там летало и, возможно, еще летает какое-то странное светящееся облачко. Так вот, это облачко прикасалось к людям, и они сразу же рассыпались в пыль.
Игоревич взглянул на реакцию Николаича, а затем кинул недоверчивый взгляд на Вадима.
— Что за бред ты несешь? — спросил он.
— Хотите верьте, хотите не верьте, — ответил Вадим. — Но мы все это видели своими глазами.
— Как? Вот так просто брали и рассыпались?
— Они исчезали на глазах, крошились на мелкие пылинки. Понимаете, это невозможно выразить словами, это надо видеть…
На лице Николаича моментально появилось выражение сильного отчаяния, на глазах его заблестели слезы.
— Нет, это еще не конец всему… Она жива… До нее эта гадость не дотронулась… Просто мы неудачно разошлись и теперь никак не можем встретиться.
Начальник мастерской опустил голову и, больше не сказав ни слова, один двинулся в сторону морга. Жора вопросительно взглянул на Игоревича.
— Что это с ним?
Игоревич проводил взглядом Николаича.
— У него жена пропала, Варвара Семеновна, заведующая кухней. Может, знаете такую?
— Знаем! — сказал Жора. — Но мы ее нигде здесь не встречали.