Молитва Иисусова в духовном наследии Оптинских старцев

Волков Иеромонах Димитрий

Преподобный Амвросий, отвечая на вопросы о про­хождении Иисусовой молитвы, писал: «Стоя в церкви, должно слушать внимательно пение и чтение церковное, и кто может, не должен оставлять при этом и молитвы Иисусовой, особенно когда нехорошо и невнятно слышно чтение церковное»198.

Преподобный Анатолий (Зерцалов) советовал: «В церк­ви, когда диавол затыкает тебе уши и смежает глаза, старайся читать Иисусову молитву»199, она «не только не мешает, но даже способствует слушать чтение и пение, и помогает обыкновенной церковной и келейной молитве»200. В то же время при многократных увещеваниях одной сестре творить молитву Иисусову в храме преподобный Анатолий добавляет: «Внимай по силе кафизмам, они после тебе усладятся.­ В них много красоты и сладости, которые

разгонят сон и уныние»201.

Преподобный Иосиф благословлял молиться по чет­кам на службе от рассеянности202 и проходить хотя бы по одной сотне молитв203, а преподобный Варсонофий сам молился на службе и всех к этому призывал. По свидетельству Николая Беляева, еще будучи послушником, старец проходил за утреней по три-четыре тысячи молитв204. Николай неоднократно спрашивал преподобного, творить ли молитву Иисусову на службе, и все полученные ответы прилежно записал в своем дневнике. Благодаря этому у нас есть развернутое мнение преподобного Варсонофия на данную тему.

Так, спустя два месяца после приезда в Оптину послушник Николай спрашивает у старца: молиться ли Иисусовой молитвой во время богослужения, или нет? Преподобный отвечает в согласии с предыдущими старцами: на литургии слушайте, что читают и поют, а на всенощной, когда не разбираете слов, можете молиться по четкам205.

Понятный ответ, но через два с по­­ловиной месяца послушник снова обращается с этим к старцу. «А за службой, батюшка, вовсе не надо творить Иисусову молитву?»206 — интересуется он. Вопрос примечательный, потому что из слов Николая Беляева видно, что он, во-первых, помнил ­благословение старца, а во-вторых, его одолевали сомнения, и он уточняет: неужели «вовсе не надо творить Иисусову молитву»? Но старец никогда не говорил, что вовсе не следует творить, и потому послушник слышит тот же ответ: творить можно, но только в тех случаях, когда непонятно, что читают. При этом старец ссылается на преподобного Амвросия207. Через два года отец Николай снова возвращается к этому вопросу, но теперь указывает на святителя Игнатия и преподобного Серафима, которые учили, что молитву надо творить на службе все время. Ученик старца жалуется, что из-за этого у него в мыслях возникает противоречие, которого он не в силах разрешить.

Старец отвечает пространно. Во-первых, он еще раз ссылается на авторитетов — преподобных Моисея, Макария и Амвросия Оптинских. Во-вторых, объясняет, что молитва молитве рознь. Есть молитва новоначального и есть молитва уже преуспевшего, для которого молиться — что дышать. Последний и слушает, и внимает читаемому, а молитва не престает в его сердце; и даже когда он спит, ручеек молитвы не оскудевает. В третьих, отец Варсонофий объясняет Николаю, что его молитва еще не обрела силы, и если он будет ­молиться во время богослужения, то и службы слушать не будет, и молитва его будет окрадываема из-за недостаточной собранности ума, а потому — лучше слушать службу208.

Вполне убедительный ответ должен был поставить все точки над «и», но через два месяца сам старец признается Николаю, что в письмах отца Анатолия (Зерцалова) тот советует не оставлять молитвы Иисусовой на богослужении. И что молитва совсем не мешает слушать читаемое, а помогает. Еще более любопытен ответ будущего отца Никона. Он признается, что не оставлял молитвы, и только когда отец Варсонофий сказал ему в предыдущий раз, что надо слушать читаемое, он перестал, но ему было жалко расставаться с молитвой. После этих слов старец разрешил Николаю творить молитву за службой без ограничений209.

Заметим некоторую противоречивость всей ситуации. Старец три раза отвечал на один и тот же вопрос послушника, а он сначала творил молитву во время службы, но потом, после второго ответа, оставил. Не возникал ли сам вопрос оттого, что благословение старца расходилось с внутренним опытом Николая, и тот продолжал молиться на службах, в то время как совесть уличала его в непослушании? Вопрос этот останется без надежного ответа, но, судя по вопросам Николая, подобная догадка имеет право на существование.

Самое интересное, что инок попал в коллизию: доверившись внутреннему чувству, он не исполнил первоначального благословения, отчего и разрешение творить молитву на службе не принесло ему успокоения — он все еще сомневался в том, как правильно. Об этом он и говорит старцу через месяц после последнего (третьего) разговора. «Теперь прошло около месяца, и я не знаю: что, продолжать мне или нет? Что полезнее для меня, я сам не могу понять. Вот как же мне быть?» И старец отвечает ему, чтобы он творил молитву, а там как Бог даст210.

Кажется, что после этого благословения помыслы больше не тревожили Николая, и через три с половиной месяца он признается в «Дневнике», что раньше любил читать в храме, а сейчас, хотя и не отказывается, но все же считает это неудобным, так как предпочитает во время службы творить молитву Иисусову211.

Таким образом, можно сделать общий вывод: старцы и сами творили молитву во время общего правила, и другим не запрещали. Новоначальным они советовали творить молитву, только когда плохо читают или поют в храме, и никто из них не благословлял упражняться в молитве на литургии, но преимущественно на утрене или других службах. При этом старцы­ ­допускали, чтобы любитель молитвы не оставлял молитву всю службу.

Иисусова молитва и келейное правило

Обычно Иисусова молитва входила в келейное правило в виде пятисотницы. Та состояла из 300 молитв Иисусовых, 100 молитв Богородице, 50 — Ангелу Хранителю и 50 — всем святым. Пятисотница исполнялась с поклонами212, но под субботу и полиелей ее исполняли только с поясными поклонами. Отменялась пятисотница в случае бдения213. Также с малыми поклонами пятисотница совершалась во всю пятидесятницу214.

Всем монашествующим или стремящимся к монашеству старцы давали правило совершать пятисотницу. Так было не только в Оптиной, старцы писали об этом сестрам многочисленных женских обителей. Преподобный Макарий советовал исполнять пятисотницу при неопустительном хождении на богослужение215. Его ученик, преподобный Иларион, на вопрос монахини Леониды, что делать, если не успеваешь исполнить полного правила, отвечал, чтобы пятисотницу­ не оставляла, а остальное — как получится216. Эти слова надо понимать так, что пятисотницу надо исполнять всегда, даже если кажется, что нет сил или времени, а остальное при неблагоприятных обстоятельствах можно и опустить.

Многократно учил своих чад прилежать пятисотнице преподобный Иосиф. Одной монахине он писал: «Чтения много не набирай, больше всего прилежи молитве Иисусовой. Поставь себе за обязанность исполнять ежедневно пятисотницу, кроме праздников. Лучше оставить чтение»217. В другой раз старец пишет молодой послушнице: «Спрашиваешь про келейное правило. Пятисотницу надо непременно справлять и стесняться нечем — это общий долг мона­­шествующих»218. В некоторых случаях пятисотница в письмах старца равнозначна келейному правилу, то есть состоит лишь из него219. Преподобный Иосиф разрешал справлять пятисотницу по частям220 и советовал подробно писать, сколько пропустила пятисотниц и служб, говоря, что через это можно прий­ти в страх и сокрушение221. Против рассеянности на службе он советовал молиться по четкам на счет222 и говорил, что это необходимо от самообмана, так как без счета кажется, что много молишься, а начнешь считать — и сотни не прошел223.

Преподобный Варсонофий призывал держаться за пятисотницу, как за столп, как за спасительное вервие, говоря, что в ней заключена великая сила224. Он рассказывал Николаю Беляеву, как преподобный Амвросий говорил одному из своих учеников, схимонаху Мелхиседеку: «Держись за пятисотницу как за спасительное вервие — не заблудишься». «Почему так? — вопрошал старец Варсонофий. — Очевидно, потому, что в ней есть некая сила. Батюшка отец Амвросий не открыл нам, какая это сила и в чем она заключается, но можем думать, что в произношении имени Господа Иисуса Христа. Другие думают, что сила в том, что пятисотница ведет свое начало от древних святых отцов Египта и Палестины»225.