Молитва Иисусова в духовном наследии Оптинских старцев

Волков Иеромонах Димитрий

Оглянувшись, я увидел, что из этого дома вышел покойный батюшка отец Лев. Я подошел к нему, поклонился до земли и спросил: “Желательно мне, батюшка, знать, почему этот дом менее славен и величествен того дома?” Батюшка отец Лев ответил мне: “Смирение батюшки отца Макария превзошло труды мои”. Тут я уже узнал, что первый дом — батюшки Макария; и, еще раз поклонившись ему, сказал: “Вот теперь-то я известился, что дом этот принадлежит Вам”. Но батюшка Макарий опять смиренно отвечал: “Богу, Богу так угодно!” Тем сновидение мое и кон­чи­лось»326.

Третий совет старцев: молитесь с покаянием

Один из способов обретения смирения заключается в том, чтобы постоянно помнить о своих грехах и немощах, исповедовать их,

постоянно укорять себя во всякой немощи и даже в незначительном ­преступлении заповедей Божиих. О связи покаяния с молитвой­ очень обстоятельно говорит старец Амвросий. «Покаяние не совершается (не оканчивается) до гроба, — замечает он, — и имеет три свойства или части: очищение помыслов, терпение находящих скорбей и молитву, т. е. призывание Божией помощи против злых прилогов вражиих. Три эти вещи одна без другой не совершаются. Если одна часть где прерывается, то и другие две части там нетверды бывают»327.

В действительности все эти добродетели, к которым надо присовокупить еще и смирение, взаимно усиливают друг друга и друг от друга происходят. Человеческий ум мыслит аналитически, разделяя явление или предмет по частям, но в нашем случае полезно произвести синтез. Такие добродетели, как смирение, ­простота, покаяние, терпение и молитва, в действительности есть одно, некое невыразимое качество, которое имеет все эти частные добродетели как свои свойства. И мы иногда говорим об этих частностях, как о чем-то отдельном и обособленном. На самом деле не бывает истинного покаяния без смирения и терпения, а настоящая молитва не бывает без покаянных чувств. Потому и связаны они между собой неразрывной цепью и часто встречаются у оптинских отцов вместе.

Преподобный Амвросий учил бояться самомнения, возношения и самонадеянности, приводя в пример свя­того Симеона Нового Богослова, который и после высоких откровений всегда оплакивал свои преступ­ления, совершенные не только делом, но и мыслью. А преподобный Исаия Отшельник объяснял, что «если человек подвергался когда-либо какому-либо греху, то он до самой смерти не может быть без попечения относительно сего греха, хотя бы и мертвых воскрешал»328.

Монахиня Магдалина, казначея Иакова Рождество-Богородицкого монастыря, в одном из писем спрашивала старца Иосифа, правильно ли она молится, когда приводит себе на память грехи и оплакивает их. И старец отвечал: «Так и надо молиться»329.

Преподобный Анатолий (Зерцалов) писал: «...во вре­мя молитвы окаявай себя как недостойную произносить­ имя, непрестанно славословимое на небеси и на земли, ангелами и человеками»330.

Преподобный Макарий, находясь долгое время в пе­реписке с одной монахиней, увещевал ее: «Не ищи вы­соких, а смиренномудрствуй, считая себя последнейшею всех, не словами токмо и краем уст, но внут­ренним залогом сердца. Посмотри же на себя, сколько ты в день перейдешь многоразличных и многообразных случаев, судя и пересуждая, укоряя, досаждая и бия и прочее. Тут потребно на всяк день покаяние» и молитва не продолжительная, но с «сердцем болезненным и сокрушенным о своих деяниях»331. В другом письме он объяснял, что молитва непременно должна быть по образу мытаревой: «Нам надобно прежде молитвою очистить страсти, восстающие на нас и крамолящиеся с нами, и паки приносить оную покаянно и смиренно, подобно мытарю»332.

Преподобный Амвросий напоминал чадам слова преподобных Марка Подвижника и Исаака Сирина,­ что «покаяние до смерти потребно не только греш­ным, но и праведным; потому что и праведник седмижды в день падает; и что самое совершенство совершенных несовершенно. По этой причине и все свя­тые всегда смирялись­ и имели себя под всею тварью, потому и пребывали непадательны»333.

Преподобный Варсонофий на одной из бесед говорил, что бывали случаи, когда некоторые сходили с ума от неправильной молитвы, и объяснял, что это случалось по причине их самочинства и

отсутствия у них благословения. В молитве же надо «считать себя стоящим ниже всех и стремиться получить от Господа те дары, которые несомненно несет с собой ­Иисусова молитва, — это покаянное чувство, терпе­ние и смирение»334.

Преподобный Никон отмечал, что «единственное правильное настроение при молитве Иисусовой — это покаяние и сокрушение о грехах, чуждое всякого осуждения и внимания к жизни других людей»335.

Замечательный случай находим в житии самого старца Амвросия. Одна из его чад, долгое время находившаяся в окормлении у старца, в числе прочего вспоминает случай, как однажды проявила хладность и небрежность к исповеди. Дело было в хибарке старца, и в ответ на ее невразумительное покаяние преподобный встал с постели и оказался на середине келлии. «Я невольно на коленях повернулась за ним, — рассказывает она. — Старец выпрямился во весь свой рост, поднял головку и воздел руки свои кверху как бы в мо­литвенном положении. Мне представилось в это время, что стопы его отделились от пола. Я смотрела на освещенную его головку и на личико. Помню, что потолка в келлии как будто не было, — он разошелся, а головка старца как бы ушла вверх. Это мне ясно представлялось. Через минуту батюшка наклонился надо мной, изумленной виденным, и, перекрестив меня, сказал следующие слова: “Помни, вот до чего может довести покаяние. Ступай!”»336.

Обратим внимание на то, что старец не сказал: смот­ри, к чему может привести усердная или умная молитва, но сказал: «помни, до чего может довести покая­ние». Этим он показал, что душой молитвы явлется покаяние.

С темой покаяния связана заповедь старцев молиться полной молитвой — «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного». Вообще, святые отцы допускают многообразие в умном делании. Святитель Игнатий пишет, что лучше сразу приучиться к восьмисловной молитве, но иногда, по снисхождению к немощи новоначальных, ее можно разделять. Утром произносить: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя», а после обеда — «Сыне Божий, помилуй мя»337. Святитель Феофан Затворник считает этот вопрос непринципиальным и приучает в первую очередь иметь соответствующие чувства в молитве, а порядок слов допускает различный. Он позволяет молиться и пятью, и шестью338, и семью словами339, и разделять молитву по надобности340.

Любопытна точка зрения одного современного афон­ского старца. Он недоумевает, почему русские так держатся за восьмисловную молитву. Греки обычно­ пользуются пятисловной молитвой: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя». Афонский подвижник объясняет, что в слове «помилуй» уже заключена мысль о греховности. И, следовательно, добавка «грешного» совсем не нужна, она избыточна.

Оптинские старцы демонстрируют более строгий подход.

«Я хотел после этого уходить, — пишет в дневнике ученик старца Варсонофия послушник Николай, — но потом спросил про Иисусову молитву: нельзя ли читать ее сокращенно? Батюшка не позволил, говоря, что так всю ее целиком заповедали читать наши старцы, и ударение делать на последнем слове, “грешного”: “Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного”. Я говорю:

— У меня так не выходит.

— Потом научитесь, — сказал Батюшка»341.

Преподобный Никон говорил позже своим чадам, что делать прибавление — «молитвами Богородицы», как учил преподобный Серафим Саровский, не возбраняется. И тут же добавлял: «...но наши старцы не советовали этого, были сторонники произношения полной молитвы Иисусовой без прибавления»342.

Преподобный Амвросий отвечал одной сестре: «Пи­шешь ты, что в молитве Иисусовой есть у тебя какое-то запинание на словах “помилуй мя грешную”. Это показывает, что прежде эта молитва совершалась тобою без должного смирения, без которого неприятна Богу и молитва наша. Поэтому принудь себя ударять на слово “грешную” с должным понятием»343.