Молот Солнца: Ветка Нируби
Шрифт:
Потом он погладил гладкий срез, сдул остатки стружки и поместил камень на лабораторный стенд. Но он знал, что сегодня ничего уже делать не будет. Скоро начнет темнеть, а работать при свете масляных ламп очень неудобно. Да и какой в этом смысл? Только в самоуспокоении? Чтобы убедить себя: ты сделал сегодня все, что мог? Сделал все, что было в твоих силах?
Но декан Орди-Карли и без того это знал, как знали и все, кто был хоть как-то причастен к эксперименту.
Тогда он достал из ящика стола свою старую трубку, которую выточил ему один старый мастер в Зюйден-Лиссе из клыка тираннозавра,
А потом он кинул беглый взгляд в сторону метеорита, от которого был отпилен опытный образец, и обратил внимание, что на его спиле тоже отражается пламя лампы, хотя он был отгорожен от нее защитной шторкой. Впрочем, это мог быть просто какой-то зеркальный эффект.
Декан Орди-Карли машинально накрыл опытный образец ладонью, закрыв его от прямого света лампы. Свечение на спиле метеорита тоже моментально исчезло. Декан поднял ладонь — свечение вновь появилось на обоих камнях, и на метеорите, и на опытном образце.
Тогда декан осмотрелся, пытаясь найти зеркало, от которого мог бы отражаться свет. Но ничего подобного в лаборатории не было. Подумав немного, декан взял опытный образец, лампу и зашел за ширму, где обычно находились во время эксперимента его лаборанты. Оба камня продолжали светиться. Декан накрыл опытный образец ковшом, в котором лаборанты смешивали препараты — оба камня погасли. Поднял ковш — оба камня вновь засветились.
— Бред какой-то… — пробормотал декан Орди-Карли. — Ничего не понимаю… От окон отражается, что ли?
Но внутреннее чутье подсказывало ему, что никакие окна тут ни при чем. В позвоночнике у него засвербело — так обычно бывало, когда он начинал чувствовать близость нового открытия. Пока еще он не знал точно, что это будет за открытие, но оно уже витало где-то вокруг, совсем рядом. Руку протяни — и оно у тебя…
Но торопиться не следовало. Спешка могла только все испортить. Конечно, разговор с ректором Браем должен был состояться уже завтра, но только вечером. А это значит, что в запасе у него будет почти весь день. И еще вся ночь — чтобы привести в порядок свои мысли.
Ночь прошла в раздумьях. Декан Орди-Карли то и дело вскакивал с постели и бросался к столу, чтобы сделать какие-то записи в своем блокноте. Это была большая толстая тетрадь с кожаной обложкой, на которой золотилась эмблема университета, и декан писал, писал, писал… Иногда он вдруг раздражался, вырывал станицу с корнем, мял ее и бросал на пол. Ходил туда-сюда по комнате, почесывая свой тяжелый гриловский подбородок, потом садился за стол и снова начинал писать.
В общем, продолжались эти метания до середины ночи, пока Хлода-ди-Карли, дражайшая супруга декана, не отобрала у него блокнот и не заперла в ящике стола. А
— Спать! — приказала она.
Это в университете на своем факультете декан был всевластным хозяином, а в доме всем и вся заправляла его супруга, и спорить с ней было себе дороже.
Утром Орди-Карли осторожно вытащил ключ из-под подушки супруги, достал из ящика блокнот и сломя голову бросился в университет. Никто из лаборантов еще не явился, и потому первый опыт он провел самостоятельно. Задвинул на окнах в лаборантской шторы, зажег лампу и подсветил опытный образец. Слабое желтое свечение появилось на обоих камнях — на образце и на метеорите, от которого он был отпилен. Именно такого эффекта декан и ждал, и со смутной улыбкой покивал каким-то своим мыслям.
Потом он перешел в соседнюю лабораторию и оставил там на столе опытный образец с включенной лампой. Вернулся в свою лабораторию — метеорит светился слабым желтым светом. Довольный, декан сделал пометку в блокноте, затем вернулся в соседнюю лабораторию, сделал свет лампы ярче, а прозрачный плафон сменил на синий.
Сразу кинулся в свою лабораторию и даже в ладоши хлопнул от радости — метеорит теперь светился мягким синим светом.
Когда явились лаборанты, Орди-Карли не стал им ничего особо объяснять, просто отрезал от метеорита еще один небольшой кусок и вручил им по опытному образцу.
— Слушайте меня, бестолочи! — провозгласил он. — Сейчас каждый из вас отправится в разные концы города. Ты, Святти, поедешь в ратушу, а ты, Орлута, пойдешь к западным воротам. Ваша задача: наблюдать каждому за своим камнем и записывать все, что с ними будет происходить. Каждый из вас получит по хронометру — в своих заметках вы будете ставить время, когда произойдет то или иное событие. А спустя три часа вы вернетесь в лабораторию. Вы меня поняли?
Вряд ли можно было объяснить понятнее, чем это сделал декан Орди-Карли. Но все же лаборант Святти поинтересовался:
— Мэтр, а какого плана события должны произойти? Чего именно нам ждать?
— Любые изменения, которые будут происходить с опытными образцами. Если они вдруг начнут светиться, нагреваться, двигаться — что угодно! — вы должны будете это немедленно зафиксировать и проставить точное время события. Наши хронометры будут точно синхронизированы… Все, собирайтесь в дорогу!
Когда лаборанты разошлись, и прошел час после их отбытия, декан Орди-Карли поставил перед метеоритом масляную лампу и зажег ее. Сразу сделал запись в блокноте: «9–37, желтый свет, 2 минуты».
Две минуты спустя он погасил лампу, сменил плафон на синий и снова зажег. Сделал запись: «9–40, синий свет, 1 минута».
Потом он немного уменьшил яркость лампы, снова прибавил. Снова уменьшил, снова прибавил. Уменьшил-прибавил, уменьшил-прибавил. Погасил совсем. Зажег на полную мощность. Сменил плафон на красный. Сменил на синий. Сменил на прозрачный. И каждое свое действие он старательно записывал…
В общем в тот день он произвел великое множество различных манипуляций, которые со всеми подробностями были зафиксированы в его блокноте. Он менял цвет плафонов, менял мощность лампы, ослеплял метеорит магниевыми вспышками, нагревал его газовой горелкой.