Монастырь в миру. Беседы о духовной жизни
Шрифт:
Не отдельные грехи человека страшны, самое страшное – это отпадение от Церкви. Мы говорим: «Согрешиша, но неотступиша». Вот это свидетельство о грехе, но не об отпадении, оно и важно для нас. Врагу нашего спасения всегда хочется нас погубить нашими страстями и грехами, но в единый час может человек покаяться и вновь омыться благодатью Божией в Святой Церкви; окончательная гибель наступит тогда, когда он уйдет из Церкви, когда он уже явится отрезанным, «не на лозе». Поэтому враг так и старается исторгнуть человеческие души из истинной Церкви.
Какие же признаки истинной Церкви?
В Святой истинной Церкви, в той, в которой является полнота благодати Божией, где совершается святое Таинство Евхаристии, и в которой можем мы спастись, в этой Церкви исповедуются те догматы, которые исповедуются Православной Церковью. В этой Церкви соблюдаются те правила Церкви, которые созданы и переданы нам Святыми Отцами. В этой Церкви существует преемственная, законная, истинно церковная власть. Никакое повреждение догматов недопустимо, никакое самочинное повреждение правил Церкви недопустимо, никакое самочинное захватывание церковной власти недопустимо.
Если Святую Церковь постигают какие-либо испытания, то вот эти три ее основания всегда должны быть незыблемыми в ней.
Ни ради чего нельзя повреждать догматов, ни ради чего нельзя отрицать устава, ни ради чего не может быть приемлема незаконная церковная власть. Может возникнуть очень много трудных обстоятельств в Церковной жизни, могут и бывали в истории Церкви страшные времена, когда отпадали от истинной Церкви даже Патриархи. Грехи могут быть прощены, но отпадение от Церкви – оно является грехом к смерти, является отпадением от самого источника спасения.
Так надлежит утвердиться в своем внутреннем отношении к Церкви Христовой. Нужно проникнуться твердой уверенностью, что только в этой истинной, Православной Церкви может быть достигнуто спасение, и каждый должен со всей строгостью следить за чистотой Церкви Христовой, быть как бы на страже Православия, чтобы здесь не погрешить ни в каком отношении. Здесь нужно много терпения, здесь нужно много спокойствия, здесь нужна мудрость и главное – упование на благодать Божию.
Все это с такой полнотой имеет умирающий пастырь.
И сегодняшнюю беседу свою я как бы говорю в его память.
Аминь.
Во Имя Отца и Сына и Святаго Духа!
О чем же в преддверии Великого Поста можно говорить, как не о посте и молитве?
Пост и молитва – два крыла духовной жизни, два крыла, подрезанных у современного христианского общества мирским мудрованием. Говорить о посте всегда трудно. Трудно говорить не тогда, когда сказанное тобой противоречит понятиям мирским, мы чувствуем такую крепкую невидимую стену, отделяющую нас от жизни мирской, что для нас не составляет затруднений, когда мы чувствуем, как сказанное нами расходится с понятиями и чувствованиями тех, кто живет за этой стеной. Но трудно бывает говорить о том, что встречает противодействие в самой нашей церковной среде. Эта трудность и побуждает постоянно возвращаться к вопросу о посте и келейной
Сколько недоразумений, сколько возможной суеты поналегло на вопрос о необходимости поста!
Ведь когда теперь, с Божьей помощью, понемногу восстанавливается постничество среди рядовых христиан, то это встречает не меньшее недоумение в среде верующих, чем в среде неверующих. – «Вы постничаете?» – Этот удивленный вопрос задают вовсе не всегда безбожники, его совершенно так же задают верующие люди. Для них как будто бы дело решенное, что пост должен быть понемногу изъят из церковного употребления.
Никогда этого не будет, ибо никогда в церковной жизни не прекратится жизнь духовная, а без постничества никакой духовной жизни быть не может.
Можно только поговорить о духовной жизни, а если хоть чуточку от слов перейти к делу, так сейчас же и понадобится пост. Говорить о ненужности поста может только тот, кто даже и не пытался поставить себе вопрос о жизни духовной, как цель и задачу жизни. Пока вопрос о посте будет вопросом кабинетного порядка, вопросом академическим и отвлеченным, могут быть споры, могут быть сомнения, но как только пост станет вопросом не отвлеченным, а действенным средством нашего внутреннего устроения, так мы и перестанем и спорить и сомневаться.
В самом деле, неужели такая строгость в требовании поста Церковью, такой строгий устав, такая ревность о посте подвижников – все это было во имя какой-то отвлеченной буквы закона? Не ясно ли, что такое великое значение, такое громадное место в жизни Церкви, которое уделено посту, – все это не из требования отвлеченной буквы закона, а из самого существа духовных потребностей человека.
Сколько раз указывалось мною на ту причину, которая вызывает это недоумение у православных христиан в вопросе о посте, – недоумение, зиждущееся на том, что обычно повседневная христианская жизнь почти совершенно слилась с обычной повседневной безбожной и мирской жизнью.
Только в самое последнее время все наши тяжкие испытания и переживания вновь создали стремление к оцерковлению нашей повседневной жизни и, отсюда, к решительному разделению между жизнью мирской и жизнью Церковной. Но обычно все же жизнь вне храма, если взять наше отношение к людям, наше отношение к скорбям, наше отношение к материальному благополучию, наше отношение к обидам, к клевете, взять эту общую нашу мирскую жизнь повседневную, то окажется, что она так совпадает с жизнью людей неверующих, что явилась весьма пагубная мысль: для того, чтобы жить так, вовсе не требуется никаких постов.
Да, верно, для того, чтобы жить так, как они живут, – не требуется, совершенно не требуется!
Если вы хотите продолжать жить так же, и не нужно поститься!
Если вы хотите на всякое слово отвечать зуб за зуб, если вы хотите за каждую обиду отвечать обидой, если вы хотите устраивать свои мирские дела, решительно ни с чем не считаясь, через все перешагивая, думая только о своем благополучии, словом: если вы хотите жить так, как допускает жить безбожный мир, – не поститесь. Ешьте все и в Великий Пост, ешьте все и в Страстную Седмицу; какое может быть воздержание!?