Морально безнравственные
Шрифт:
Но я не умерла.
Возможно, я потеряла пять лет своей жизни и жизни своего малыша, но я далеко не мертва. Более того, я полна решимости.
Из того, что Лия рассказала мне, и из того, что я увидела в Интернете, ясно, что никто не скучал по мне. Почему, Киара как дома, маскируясь под меня, а Энцо, несмотря на все протесты Лии об обратном, чувствует себя уютно, трахаясь со всеми в городе, и даже имеет наглость выставлять это напоказ.
Помимо Луки, он был первым человеком, которого я хотела увидеть, когда проснулась.
Если я была готова забыть о его жестоком характере, то я никогда не смогу забыть о его неверности. Что с того, что он не принимал непосредственного участия в том, что я провела полдесятка лет в коме? Он помог людям, которые это сделали, и это было так же ужасно.
Нет, еще хуже. Потому что у него было мое сердце — и он его уничтожил.
Лия пыталась намекнуть, что у него могут быть свои причины так поступить, и мне следует сначала выслушать его. Я отказалась. Это не первый раз, когда он сбивается с пути.
Вначале я говорила себе, что не стоит закрывать на это глаза, в конце концов, мы не были в хороших отношениях, и я не могла ожидать от него верности нежеланной жене. Но время шло, и наша связь становилась все глубже, а вместе с ней и мои чувства и ожидания. Каждый раз, когда я чувствовала на нем запах этих духов, это было как удар ножом в сердце, жестокий и многократный.
Только во время беременности я подумала, что он может наконец стать моим, и довольствовалась теми крохами ласки, которые он мне давал.
Я просто держала все в себе — пренебрежение, измены, безответную любовь — все ради гармонии и перспективы создания семьи. Я отдавала все, что во мне было, а он просто брал это.
Больше нет.
Моя трость ударяется о тротуар, когда я медленно вылезаю из такси. Я пробираюсь к входу в больницу, проходя мимо пары зеркальных двойных дверей. Стараюсь не обращать внимания на свое отражение и на то, что мое лицо кажется чужим, хотя оно то же самое.
Я слышал от Лии, что Энцо нанял лучших пластических хирургов для реконструкции моего лица, и он настоял на том, чтобы они позаботились о том, чтобы я выглядела так же, как и раньше.
Хотя я выгляжу так же, чувствую себя совершенно другим человеком.
Почему он прошел через все эти трудности только для того, чтобы предать меня снова? Неужели его мучила совесть? Он не хотел, чтобы мать его ребенка выглядела как монстр?
Я заполняю анкету и подтверждаю свою личность в регистратуре, после чего медсестра ведет меня в палату Энцо.
— Он все еще в отключке после операции, — упоминает она, прежде чем оставить нас наедине. Она заверила меня, что осложнений нет, и он вне зоны риска.
Прислонив трость к столу, я делаю несколько шатающихся шагов, пока не дохожу до его кровати, усаживаясь
Я вглядываюсь в его черты — неизменные даже после всего этого времени, и мое сердце болезненно сжимается.
— Почему ты не мог любить меня так, как я тебя, — шепчу я, мой голос все еще хриплый от непривычки, мои голосовые связки навсегда остались в шрамах от дыхательных трубок в моем горле.
— Это сделало бы все намного проще, — продолжаю я, набираясь смелости и касаясь его руки своей. Кожа к коже, контакт просто восхитительный, дрожь пробегает по моей спине, когда мое тело вспоминает его.
Но все это было ложью.
На мгновение, всего на одно мгновение, я позволяю себе почувствовать облегчение от осознания того, что с ним все в порядке, и признаюсь себе, что очень волновалась за него.
На мгновение я приподнимаюсь, наклоняюсь над ним, чтобы прижаться губами к его губам в самом целомудренном поцелуе — прощание с моим сердцем.
— Тебе лучше пережить это, Энцо Агости. Потому что твоя смерть будет от моей руки.
Схватив по дороге трость, я вхожу в шумную жизнь Нью-Йорка и делаю глубокий вдох.
Аллегра Агости умерла пять лет назад. Они убили не только мое тело, но и мое сердце, мой дух и мою совесть. Теперь я просто оболочка с целью — вернуть своего сына.
И никто не сможет остановить меня.
?
Оставляя свою трость в закутке за оградой дома, я поправляю одежду, чувствуя себя неуютно в блестящем платье. Мое лицо тоже накрашено в попытке подражать фотографиям Киары, которые я видела в Интернете.
Она определенно не теряла времени даром, чтобы появиться в обществе.
Таблоиды за таблоидами документировали ее безумные выходки, а также ее непостоянных партнеров, и все они как-то оправдывали тот вопиющий факт, что она уже замужем. Ее сексуальные похождения настолько известны, что на порносайтах даже есть ее записи — с моим гребаным лицом.
Почему Энцо не мог попросить врачей сделать мне новое лицо? По крайней мере, тогда мне не пришлось бы ходить и знать, что Киара разрушила всю мою жизнь.
Высоко подняв голову, я стараюсь подражать манерам Киары — в основном ее снобизму. Я вхожу в дом, не глядя никому в глаза и не обращаясь к персоналу. В конце концов, Киаре наплевать на людей ниже ее по положению.
Когда я успешно вхожу в дом, меня вдруг поражает знакомая обстановка.
Дом… Когда-то это был дом.
Сделав глубокий вдох, я не позволяю себе погрузиться в меланхолию. У меня одна цель.
Но когда я обшариваю дом, я понимаю, что понятия не имею, где находится комната Луки. Только когда я слышу хихиканье, у меня замирает сердце, и я следую за этим звуком, пока не дохожу до второго этажа. Дверь полуоткрыта, и я останавливаюсь прямо у входа, чтобы заглянуть в комнату.