Морально безнравственные
Шрифт:
Конечно, Гастингс узнает своего давно потерянного наставника. И теперь он может связать его с Галлагерами и… мной.
Черт!
— Ты понимаешь, что это значит? — я стиснул зубы, мои планы грозили рухнуть. Все, ради чего я работал все эти годы, будет напрасно.
— Да. Мне нужно все пересчитать, — отвечает Хименес, и я подавляю желание швырнуть телефон через всю комнату.
Черт возьми!
Нет, я не могу этого допустить. Мне нужно быстро
Нет, что-то нужно делать.
— Действительно, — говорю я и вешаю трубку. Я не могу найти в себе силы заботиться о чувствах Хименеса сейчас, когда мне угрожает опасность быть обнаруженным, и моя месть будет бесполезной, если это случится.
Массируя виски, я начинаю думать. Быстро.
Этот маленький трюк срывает мои планы, и мне приходится пропустить месяцы безупречного плана,
— Что, черт возьми, я собираюсь делать? — бормочу себе под нос, бесцельно оглядывая свой кабинет в надежде, что появится какая-нибудь идея.
В данный момент речь идет не о том, чтобы совершить идеальную месть. Речь идет о том, чтобы обеспечить смерть отца — надлежащим и удовлетворительным образом — но также и о самосохранении. Это должно быть сделано так, чтобы ни у кого в семье не возникло подозрений. Последнее, что мне нужно, — это мишень на спине.
Мой взгляд переходит на календарь, и я вижу дату матча по случаю открытия одной из арен. До него осталось всего несколько дней, и по мере того, как я сосредотачиваюсь на этом, в моей голове начинает формироваться план.
Мне просто нужен подходящий момент и хорошая публика. Колесики в моей голове крутятся, и скоро у меня будет полный план действий. Возможно, он не принесет такого удовлетворения, как выражение лица отца перед лицом его рушащейся империи, но, по крайней мере, обеспечит его гибель.
Сделав несколько телефонных звонков, я убеждаюсь, что за Гастингсом и его женой нужно постоянно следить.
Через несколько дней удача оказывается на моей стороне, и я узнаю от своих людей, что Гастингсы покинули свою квартиру.
Похоже, мне не придется уговаривать их выйти из укрытия.
Этот план требует их присутствия по нескольким причинам. Они будут свидетелями и помощниками, когда наступит момент. А зная правду, они сразу заподозрят, что Хименес действовал из страха, что его раскрыли.
Я смотрю вниз на тело у своих ног, досадуя, что нужно поскорее от него избавиться. Я пришел сюда, чтобы уговорить Мэтью согласиться с моим планом, но вместо этого он был категорически против, говоря, что это разрушит бизнес.
— Разве я похож на того, кто заботится о бизнесе? — ответил я, и мой палец быстро нажал на спусковой крючок, попав Мэтью прямо в грудь. Он сделал еще несколько тяжелых вдохов, прежде чем скончаться.
— Жаль, — опускаюсь
— Поруби его, удали зубы и спали отпечатки, а потом сбрось в реку, — говорю я ему, прежде чем отправиться в ванную Мэтью, чтобы привести себя в порядок. Будет лучше, если его личность никогда не будет установлена. В данный момент мне не нужны новые враги.
Пока Неро возится с телом Мэтью, я быстро бегу к машине, чтобы сменить рубашку.
Мама уже ждет меня, рядом с ней стоит стройная блондинка в вечернем платье.
— Это Анжелика, — представилась мама, после чего мы оба направились к Гастингсу.
Чтобы подчеркнуть важность этого события, я нанял лимузин, чтобы доставить нас туда.
— С тобой ничего не случится, но как только ты услышишь выстрелы, я хочу, чтобы ты бежала. Понятно? — сказал я Анжелике, когда мы припарковались перед рестораном.
Протягивая ей руку, мы заходим внутрь. Я сразу же замечаю Гастингса и его жену, и мы подходим к ним, чтобы завязать дружескую беседу, а затем медленно уговариваем их следовать за нами на арену.
— В конце концов, это первый матч Квинс, — говорю я и дарю им свою самую очаровательную улыбку, когда мы садимся в лимузин, направляясь к арене.
Я напрягаюсь, когда мы занимаем свои места в VIP-секции. Мой отец уже там со своей очередной любовницей, и, кажется, он в веселом настроении, его рука зажата между ее ног. Качая головой от отвращения, я двигаюсь рядом с ним, Анжелика рядом со мной, а Гастингс и его жена позади нас. Я не хочу, чтобы они находились рядом с моим отцом, на случай, если кто-то из них решит проявить великодушие и рассказать правду о Хименесе.
Матч скоро начинается, и мой таймер тоже. Квинс устраивает хорошее шоу для зрителей, и все заворожены происходящим на арене насилием.
Смотря на часы, я слежу за ходом времени. Когда я убеждаюсь, что до нападения осталось еще несколько минут, я наклоняюсь и шепчу отцу.
— Я знаю, что ты сделал. — Он замирает, его лицо по-прежнему обращено вперед.
— О чем ты говоришь?
— Киара, — произношу я одно слово, и его лицо бледнеет. — Не волнуйся. Я уже привык к этому, — продолжаю я, желая дать ему ложное чувство безопасности. Его лицо, кажется, расслабляется.
— Я знал, что ты поймешь, сынок. Эта сука, Аллегра, была связанна с федералом. Ты знаешь, что мы делаем с предателями.
— Да, — я сжимаю кулак сбоку от себя, выжидая время. Я не могу позволить своему гневу затуманить мои суждения, хотя сам факт того, что он назвал Аллегру сукой, заставляет меня покраснеть.
— Кроме того, не похоже, чтобы ты заботился о ней, — насмехается он, — ты думаешь, я не знаю, сколько времени ты проводишь в этом чертовом борделе, — продолжает он. Похоже, он не понимает, что бордель, о котором идет речь, принадлежит маме Марго.