Морально безнравственные
Шрифт:
Удовлетворенный таким поворотом событий и зная, что она долго не протянет, я поручаю Неро сообщить мне, когда она окончательно умрет, и после этого выбросить ее труп в Гудзон. Было бы несправедливо исключить водных хищников. Все должны на нее покуситься.
Хм, я был слишком прост с ней? Может, мне стоило продать части ее тела на аукционе в темной паутине?
Уже поздно, когда я наконец добрался до дома, и Ана сообщила мне, что Аллегра спит в своей комнате, восстонавливаясь после перенесенного стресса, связанного с промыванием желудка. Я прошу ее держать меня в курсе событий, не желая
?
— Что ты имеешь ввиду, когда говоришь, что тебе нужно, чтобы она забеременела? — спрашивает мама Марго, повышая голос.
Я гримасничаю, придумывая, как объяснить ей это, не показавшись самым плохим хамом.
— Ей нужна причина, чтобы остаться, — добавляю я довольно слабо.
Последствия моего отвратительного поведения и ее отравления, все стало хуже. Я стал одержим идеей держать ее в безопасности — спрятать от всего мира, чтобы никто не мог причинить ей вред, но также и для того, чтобы никто не мог украсть ее у меня.
Я начал с малого. Вначале я просто не позволял ей выходить на улицу, даже с ее телохранителями. Видеть ее скрюченной на полу от боли и в крови — это меня подкосило. У меня внезапно начались периодические видения, как она попадает в автокатастрофу или, что еще хуже, ее убивает сумасшедший.
Эти видения превратились в кошмары, и я стал почти не спать, боясь, что с ней что-то случится и она уйдет от меня.
Я установил камеры во всем доме, чередуя время между необходимыми деловыми встречами и наблюдением за ней.
Она почувствовала изменения во мне и стала еще более замкнутой.
Мне неприятно признавать, но ненависть, которую я внушил ей, возможно, начала разгораться… и виноват в этом только я сам.
— Что значит, мне никуда нельзя ходить? — спросила она, возмущаясь, когда я отказался разрешить ей пойти в продуктовый магазин.
— Это опасно. — Я солгал ей, хотя прекрасно понимал, что опасность существует только в моем параноидальном сознании.
— Что с тобой? — прошептала она, ее глаза были полны боли.
— Я просто забочусь о тебе, — мой ответ не произвел на нее никакого эффекта, и с тех пор наши разговоры становились все более напряженными.
Только ночью мы, кажется, ладим, и было совершенно удивительно, что она не отвергла мои ухаживания — учитывая все обстоятельства.
Перед лицом доказательств того, что я с ней сделал, опасался даже приближаться к ней. Но однажды вечером, когда я немного перебрал с алкоголем, я постучал в ее дверь.
Я не был настолько пьян, чтобы не помнить об этом на следующий день, и наслаждался тем, как она была в моих объятиях, как менялось выражение ее лица в момент наслаждения.
Но как бы я ни начал чувствовать себя более уверенно в наших отношениях, за пределами спальни ситуация ухудшилась.
— Ну и что, — вскинула она бровь, — только потому, что я женщина, я не могу наслаждаться сексом? Мне нужно получить хотя бы что-то от этих отношений… если их можно так назвать, — она закатила глаза.
— Так
Она пожала плечами.
— Ты не можешь предложить мне ничего больше, чем хороший секс, Энцо. Давай не будем обманывать себя, что в том, что мы делаем, есть что-то более глубокое. Мы трахаемся. Жестко, быстро, как животные. В этом нет ничего нежного или любящего, — она сделала паузу, изучая мою реакцию, — и меня это вполне устраивает. Я не думаю, что ты способен дать мне больше, — дружески хлопнув меня по плечу, она ушла в ванную, оставив меня одного в постели и глядя вслед удаляющейся фигуре. Она взяла мои прежние слова и переиначила их, и я понял, каково это — когда над тобой насмехаются.
В тот момент я понял, насколько неправильными стали наши отношения. Она даже перестала спорить со мной, и эта апатия убивала меня.
Так и сохранялась наша странная динамика — ночью мы находили удовольствие в объятиях друг друга, а днем игнорировали друг друга.
Однако вот уже месяц Аллегра стала более скрытной, чем обычно. Поэтому я заглянул в ее дневник — снова.
Но то, что я нашел, потрясло меня до глубины души.
Моя маленькая тигрица планировала покинуть меня. Она составляла подробные планы, следила за сменой охранников и расписанием автобусов на ближайшей станции. Она была чрезвычайно тщательна в своих наблюдениях, и я знал, что это лишь вопрос времени, когда она выполнит свой план — покинет меня навсегда.
— Энцо… — Мама Марго качает головой, и я вижу разочарование в ее глазах. — Что ты наделал?
— Мне просто нужно, чтобы она осталась, — повторяю я, в моем голосе звучит нотка опустошения.
Я знаю, что могу запереть ее, изолировать еще больше, чем я уже сделал. Но это заставит ее ненавидеть меня еще больше.
А сейчас я больше всего на свете хочу, чтобы она меня не ненавидела.
Нет, мне нужно, чтобы она захотела остаться по собственной воле. И я знаю, что ребенок будет для нее идеальной причиной остаться.
— Вы занимаетесь сексом? — спрашивает мама, и я киваю. — Предохраняетесь? — добавляет она, и я хмурюсь.
— Нет, мы никогда не предохранялись, — мама в замешательстве сужает глаза.
— Никогда? Как давно вы спите вместе?
— Уже почти год.
— Боже, Энцо… трудно поверить, что она до сих пор не забеременела. Может, у кого-то из вас проблемы с деторождением… — она запнулась. — Но также, может быть, она принимала что-то для предотвращения беременности?
Я все еще думаю, что сначала эта идея была абсурдной, но чем больше я об этом думаю, тем больше в ней появляется смысла.
— Конечно, могут быть проблемы с зачатием, но… — меня вдруг осенила мысль. — Она всегда принимает таблетку в 3 часа дня. Я спрашивала ее об этом, и она сказала, что это витамины. — Я говорю, а мама только поджимает губы.
— Витамины не нужно принимать в одно и то же время каждый день. А вот противозачаточные — да.
— Черт, — тихо бормочу я и пытаюсь вспомнить, как она вообще могла их достать.