Морально безнравственные
Шрифт:
Нет… мой ребенок.
Я обвиваю руки вокруг тела, когда пытаюсь заслонить живот.
Другой мужчина ведет Луку вперед, их движения настолько быстрые, что я не успеваю уследить, но внезапно Лука оказывается передо мной, получив пулю в грудь.
Пуля, предназначенная для меня.
Мои глаза расширяются, рот открывается для крика, который никак не выходит.
Еще одна пощечина, и я чувствую, что падаю.
— У этой сучки ничего при себе нет.
Я открываю глаза и вижу, что оба мужчины лежат на земле, истекая кровавыми струями.
Обезумевший Энцо бросается ко мне, берет меня на руки и качает вместе со мной.
— Я в порядке, — мой голос дрожит, когда я пытаюсь заверить его. — С ребенком все в порядке.
Взяв мое лицо в свои руки, он покрывает поцелуями всю мою кожу.
— Боже, Аллегра. На одно мгновение я подумал, что потерял тебя, — прошептал он, его глаза затуманились.
На парковке останавливается еще одна машина, и я вижу, как остальные наши телохранители бегут к нам.
Слишком поздно.
Выражение лица Энцо сразу же меняется. Исчезла озабоченная забота, на смену ей пришел холодный убийца. Даже в своем шоковом состоянии я вижу, что он ничего не соображает.
— Энцо, не надо. Пожалуйста, не надо, — умоляю я его, понимая, что он на грани срыва. — Я в порядке, правда. Оставь это.
Но он не отпускает.
Он поднимает меня и усаживает на сиденье машины, закрывая двери по пути к выходу.
— Энцо, не надо!
Я стучу кулаками по окну, наблюдая, как он размеренным шагом идет к людям — своим людям. Одна улыбка, и он достает свое оружие.
Мужчины — всего трое — едва успевают среагировать, как Энцо расстреливает их на месте.
Я продолжаю кричать и бить руками по стеклу, хотя это бесполезно.
Почему?
Изнемогая от слез, я продолжаю икать, с ужасом наблюдая, как Энцо запихивает тела в другую машину, а затем возвращается. Он занимает место Луки на водительском сиденье, и я в шоке смотрю на человека передо мной.
Кто ты?
Я думала, что увидела безжалостную сторону Энцо, когда он хладнокровно убил человека только за то, что тот дотронулся до меня. Но это… Этому просто нет оправдания.
— Это нужно было сделать, маленькая тигрица, — он повернул зеркало, чтобы посмотреть на меня.
Я смотрю на него с отвращением, так спокойно, так безразлично, что он только что убил пять человек.
— Почему? — мой голос звучит надломленно под тяжестью слишком большого количества слез.
— Я не жду, что ты поймешь. В нашем мире все имеет последствия. Жизнь в Семье… — он прервался, но я услышала достаточно.
Семья, вечно Семья, которая ценит жестокость выше человечности.
Когда подъезжает другая машина, Энцо наконец начинает движение,
Я смотрю в окно, мои слезы высохли, мое сердце в смятении — разочарованное, опустошенное и разбитое.
Но только когда я чувствую внезапную влагу, стекающую по моим бедрам, я начинаю паниковать, понимая, что, действительно, все действия имеют последствия.
И поступок моего мужа будет вознагражден.
— Энцо, в больницу, быстрее! У меня отошли воды!
Я глубоко вдыхаю, пытаясь успокоить себя.
— Что?
Его глаза расширяются, но он уже делает разворот.
— Ты в порядке? Ты же сказала, что все в порядке!
Я не отвечаю, вместо этого сосредоточившись на выравнивании дыхания.
— Энцо, — наконец говорю я между вздохами, — если с ребенком что-нибудь случится, ты для меня мертв. — Почти в истерике, я держу руки над животом, молясь, чтобы все было хорошо.
Господи, если с моим ребенком все будет в порядке, я сделаю это. Я соглашусь на сделку. И уеду отсюда так далеко, как только смогу.
Все, что угодно, лишь бы мой ребенок не стал таким, как его отец. Потому что тогда… мое сердце будет мертвым и заживо погребенным.
Я могу любить Энцо, но своего ребенка я люблю больше.
?
Едва мы въехали на парковку, как Энцо подхватил меня на руки и побежал в сторону отделения скорой помощи.
У меня повышается чувствительность, я думаю, что с моим ребенком что-то случилось. Срок его рождения наступит еще через несколько недель. Все должно было пойти не так.
Меня отвозят в родильное отделение, где мне говорят, что они должны стимулировать роды, чтобы ребенок был в полном порядке.
В ужасе я вцепилась в руку Энцо.
— Мой ребенок… — кричу я, мысль о том, что с ним могло что-то случиться, убивает меня.
— С ним все будет в порядке, — Энцо пытается заверить меня, но я уже не в силах терпеть.
— Это все твоя вина, — хнычу я, пока меня подключают к каким-то аппаратам, чтобы следить за сердцебиением.
— Дорогая, тебе нужно успокоиться. Твой пульс зашкаливает, и это плохо для ребенка, — говорит мне одна из медсестер, объясняя мне несколько дыхательных техник.
Я начинаю вдыхать и выдыхать, все еще не отпуская Энцо. Он рядом со мной во время всего этого испытания — я проклинаю его, говорю, что он должен умереть и что я ненавижу его всем своим существом.
Он не отвечает. Он продолжает обнимать меня и шептать мне на ухо подбадривающие слова.
Даже когда у меня начинаются схватки, он не отходит от меня ни на шаг.
— Ты сможешь, маленькая тигрица. Ты сможешь это сделать, — его голос успокаивает меня, даже когда мой разум уходит от этой реальности.