Морально испорченная

Ланцет Вероника

— Я никогда не отпускал тебя. Лишь присматривал за тобой.

— Серьезно? Тогда почему сейчас? Зачем раскрываться сейчас?

— Потому что ты достиг власти, которая позволит нам укрепить нашу империю, — гордо говорит он.

— Нашу империю? — спрашиваю я в неверии.

— Теперь ты мой официальный наследник.

— А как же Карлос? Разве он не твой сын тоже?

— Карлос? — Он почти смеется при его упоминании. — Он был просто неудачным экспериментом. После того, как Паулина покинула меня, я попытался повторить всё с Еленой… Не получилось. Но не беспокойся о Карлосе,

он уже должен быть кормом для рыб, — добавляет он небрежно, и я чувствую, как рука Бьянки сжимается в моей.

— Он убил его, — шепчет она мне на ухо.

— А Мэттью и Куинн Галлагер? Какую роль играю в твоих планах?

— Мой отец спас жизнь Мэттью, когда тот был ребенком. Он был мне должен, а я всегда беру деньгами. То, что они увидели выгоду в дальнейшем сотрудничестве со мной, — их хорошая предусмотрительность. Но теперь, когда у меня есть ты, они просто массовка.

— Ты действительно ожидаешь, что я присоединюсь к тебе? У тебя с головой все в порядке?

— Конечно, ты присоединишься ко мне. Тебя очень легко читать, Адриан. Ты внимательно смотрел на свою жену? — Он ухмыляется и указывает на Бьянку.

Ее глаза расширяются в понимании, до того как она с ужасом смотрит на меня.

— Он отравил меня, — выплевывает она слова.

— Вспомни миф об Аиде и Персефоне. Ей достаточно было съесть несколько зерен граната, чтобы навсегда связать себя с темной стороной. — Он подходит к шезлонгу и поднимает пустую бутылку из-под чая.

— В случае с твоей женой, всего несколько глотков, и она навсегда зависит от меня.

— Что ты ей дал? — Паника овладевает мной.

— Она в порядке… пока. Это медленно действующий яд. Я могу давать тебе противоядие каждые тридцать дней. Но если она не примет его, то умрет в мучительных муках. Этого ты хочешь для своей любимой жены? — от издевательского тона Хименеса я сжимаю кулаки в досаде.

— Не надо. Пожалуйста, нет, — Бьянка снова берет меня за руку и умоляет. — Не делай этого. Я не против умереть, ты не должен отдавать себя во власть этому безумцу.

— Ты что, блядь, с ума сошла? — кричу я на нее, взяв ее лицо в свои руки. — Как ты вообще можешь просить меня о таком?

— Пожалуйста, Адриан. Не надо… — Ее глаза влажные от непролитых слез. Я даже не понимаю, с чего она взяла, что я могу отказать ему. С чего взяла, что я смогу жить без нее?

— Хорошо. — Я опускаю руки и поворачиваюсь к Хименесу. Бьянка пытается схватить меня за руку, но я отталкиваю ее.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Все просто. Захвати Нью-Йорк.

Как раз когда Хименес говорит это, я слышу, как дверь в комнату снова открывается. Мы все поворачиваемся к новоприбывшему. Дальше все происходит в замедленной съемке.

Незнакомец поднимает руку и стреляет прямо в сердце Хименесу.

— Нет! — кричу я, бросаясь к ему. Если умрет он, то умрет и Бьянка.

Нет… Нет… Это не должно случится.

В это же время раздается голос Марселя.

— Тино, нет!

Я надавливаю на рану Хименеса, пытаясь сохранить ему жизнь.

— Противоядие… пожалуйста, скажи мне, где находится противоядие, — умоляю я его, так как его жизнь вот-вот оборвется.

—

Н… — начинает он, но все тщетно. Его сердце перестает биться, а вместе с ним и мое.

Я медленно поднимаю голову, чтобы посмотреть на Бьянку, и вижу, что она разделяет мои страдания.

— Би… — Она подбегает ко мне и прижимает меня к своей груди.

У убийцы Хименеса гордое выражение лица, и, повернувшись к Марселю, он просто пожимает плечами.

— Прости, fratello³³.

Глава 46

Бьянка

Я крепко держу за руку Адриана, пытаясь удержать его от глупостей, особенно когда другой мужчина все еще держит пистолет.

Я понимаю его страдания, но не потому, что тоже их испытываю, а потому, что осознаю последствия смерти Хименеса.

Но есть ли мне кого винить, кроме себя?

Когда Хименес привел меня в эту комнату, он был очень любезен и начал рассказывать мне о своих грандиозных планах по захвату Нью-Йорка. Он начал с рассказа, как ему удалось войти в доверие Галлагерам. Его отец, Диего Хименес, был чрезвычайно богатым человеком в Колумбии, тесно связанным с Эскобаром³⁴. Сами Галлагеры уже давно укоренились в криминальном мире в Бостоне.

В частности отец Мэттью Галлагера, укрепил основу для их империи незаконных боев. Однако в какой-то момент у него начались серьезные неприятности с мексиканским картелем, который, по совпадению, также был врагом Диего. Поэтому Галлагеры попросили убежища у Диего Хименеса в Колумбии. Сам Хименес познакомился с Мэттью еще в детстве, и они быстро сдружились. Так зародились близкие отношения, порожденные долгом. Хименес быстро воспользовался этим, когда захотел распространить свое влияние на Бостон и Восточное побережье. Используя многочисленные связи, которые он наладил в Принстоне, он собрал сеть от самых низких посредников до самых высоких государственных чиновников.

Список, который Мартин так тщательно оберегал? В нем была лишь малая часть людей, которые были должны Хименесу.

— Ключ к долголетию в этой жизни — руководить из тени, — гордо рассказывал Хименес. — Вы поступили умно, проверив фотоальбомы. — На мое небольшое «ах» он усмехнулся. — О, ты думаешь, я не знал? Это все вина разочарования моего сына. Он просто не мог держать рот на замке. Из-за его неосторожности нам пришлось ускорить все наши планы, включая избавление от Агости.

— Почему ты не избавился от альбомов, раз ты такой умный? — дерзко спросила я.

— Это моя единственная ошибка. После того, как я стал Эндрю Галлагером, это казалось излишним. Имя Хименес использовалось только для того, чтобы внушать страх. На самом деле никто не знал, кто я такой. — Казалось странным, что такой гордый человек, как Хименес, признает свою ошибку. Но вскоре я убедилась, что он не только умен и хитер, но и саморефлексивен.

Возможно, именно поэтому его жестокость была настолько сильной, потому что она была порождена аналитическим умом. Не имея никого, кто мог бы его узнать, он смог медленно укрепить свою империю и присоединить к ней все соседние более мелкие державы. Он играл со всеми, но только один он знал правила.