Морально нечестивый
Шрифт:
— Послушай, Энцо. — Я поднял руку. — Каталины здесь нет. Я клянусь. Но если она пропала…
— Ты действительно хочешь, чтобы я в это поверил? Когда ты был так одержим ею, ты, блядь, изнасиловал ее, а потом женился на ней без угрызений совести? Что за больной урод так поступает? — выплевывает он, и я принимаю это. Потому что он не ошибается.
— О чем он говорит? — Ассизи решает осчастливить нас своим присутствием именно в этот момент.
— О, Ассизи. Знаешь ли ты, что твой брат — отец Клаудии? Он не только изнасиловал
Лицо Сиси опускается, и она в ужасе смотрит на меня.
— Это правда? — ее голос почти шепот. Я поворачиваю голову, стыд наполняет меня.
— Господи! Это правда! — восклицает она, поднося руку ко рту.
— И теперь Лина пропала. И твой брат должен точно знать, где она, — самодовольно добавляет Энцо.
— Я не знаю. Клянусь, я понятия не имею, где она. — Я делаю паузу, тут же понимая, что если она не с Энцо…
— Нет… — шепчу я. — Нет, этого не может быть…
— Что? — резко спрашивает Энцо.
— Химера. — Слова вылетают у меня изо рта.
Но если она пропала… Господи, пожалуйста, пусть с ней ничего не случится.
— Ты имеешь в виду себя? — Энцо насмешливо смеется.
Затем я вспоминаю слова Влада, что они думают, что за всем стою я.
— Нет, черт возьми. Не я. Слушай, я не претендую на невинность. Я знаю, что сделал с Линой, и этого я себе никогда не прощу. Но этот Химера — не я. Кто-то выдает себя за Химеру, чтобы мучить меня.
— Удобно, не так ли? — фыркнул он.
— Клянусь, я не имею к этому никакого отношения. Я тоже люблю Лину. Я бы не смог причинить ей вред.
— Верно, ты уже причинил.
— Черт возьми! Послушай, Энцо, если Лина пропала, то мы должны сосредоточиться на этом.
— Лина не может быть здесь. — Ассизи наконец вмешивается, бросая на меня взгляд, который показывает, насколько она разочарована во мне. — Я внимательно наблюдала за Марчелло в течение последней недели. С ним произошел инцидент. — Она делает паузу. — Он находится под наблюдением, чтобы не покончить с собой.
Глаза Энцо расширяются, и он поворачивается ко мне, открывая рот, чтобы что-то сказать. Но не говорит.
— Ты уверена, что это не он? — спрашивает он в конце концов у Ассизи.
— Уверена. — Она делает глубокий вдох. — Мы должны найти ее, Энцо. — В ее тоне звучит легкое отчаяние, а затем она смотрит на меня. — Марчелло. Пожалуйста.
— Я даю тебе слово, Агости, что найду ее. Даже если это будет последнее, что я сделаю, — говорю я торжественно.
— Тебе лучше. Потому что если с Линой что-нибудь случится… — Он качает головой. — Я убью тебя.
— И я позволю тебе. — Потому что как я мог жить с мыслью, что снова подвел ее?
Последний час я метался по кабинету, как сумасшедший. После ухода Энцо я предоставил
Ебаный ад!
Я даже не хочу думать о том, что с Линой могло что-то случиться. По словам Энцо, вся система видеонаблюдения в его доме была отключена, когда Лина пропала. Я предположил, что это внутренне дело, потому что, действительно, у кого еще мог быть доступ к его дому? Но Энцо отказывался верить, что кто-то из его окружения мог продать его сестру.
Я чувствую, что близок к нервному срыву. Кто мог это сделать?
— Синьор. — Амелия стучит в мою дверь и входит внутрь.
— Кто-то оставил это для вас. — Я рассеянно киваю и прошу ее оставить пакет на столе.
После ее ухода я все еще теряюсь в мыслях, мой разум играет со мной и показывает мне все возможные сценарии, и все они заканчиваются смертью Лины.
Нет!
Мне нужно сосредоточиться. Я не могу позволить себе спуститься в кроличью нору.
Боже, почему? Почему она?
Мои молитвы неэффективны, не то что раньше.
Я качаю головой и обращаю свое внимание на пакет. Я беру его, отмечая, что он очень легкий. Любопытствуя, я беру нож и разрезаю картон. Внутри только письмо и кусок материала.
Я хмурюсь и осторожно открываю конверт, обнаружив фотографию и небольшую записку. Я разворачиваю фотографию и задыхаюсь.
Лина!
Ее спина обнажена, шрамы на виду. Платье, в которое она была одета, оседает на ее талии. То же самое платье я держу сейчас в руке. Мои пальцы сжимают материал, отчаяние грозит захлестнуть меня.
Неуклюжими движениями я открываю записку.
«ДОСТАТОЧНО МЕСТА ДЛЯ ЕЩЕ ОДНОГО ПИСЬМА.»
Я ненадолго закрываю глаза, горе грозит выплеснуться через край.
Что я натворил? Что я навлек на нее?
Я сжимаю лист бумаги в руке и бросаю его в стену.
— Жди меня, Лина, — шепчу я, хотя в моих словах нет искренней убежденности.
Схватив фотографию, я направляюсь прямо в свою комнату, в свое внутреннее убежище. Я закрываю за собой дверь и опускаюсь на колени перед алтарем. Я перевожу взгляд к центральной фигуре, статуе Марии, и обращаюсь к ней с мольбой.
— Пожалуйста, я умоляю тебя. Пусть с ней все будет хорошо. Я сделаю все, что угодно. Я буду держаться от нее подальше до конца своих дней. Только пусть с ней все будет хорошо. — Я повторяю одну и ту же молитву, надеясь, что кто-то услышит меня.
Лина, моя прекрасная Лина… самая невинная душа.
Это все моя вина.
Я почти поддаюсь искушению схватиться за рукоятку кнута, желая почувствовать целебный укус боли. Но пока я борюсь с этими мыслями, мой телефон подает сигнал. Это Адриан.