Морально нечестивый
Шрифт:
Марчелло встает и приглашает меня сесть в кресло напротив него. Я делаю шаг вперед и протягиваю руку в знак приветствия. Он бросает на нее мимолетный взгляд, но не отвечает взаимностью, вместо этого его глаза прикованы к моему лицу. Я чувствую себя немного глупо с такой протянутой рукой, поэтому сразу же делаю вид, что разглаживаю платье, прежде чем сесть. Возможно, ему не нравится то, что он видит… почему он ничего не говорит?
— Каталина. — Он кивает мне и садится.
— Мой брат, должно быть, рассказал тебе об обстоятельствах, — начинаю я, пытаясь казаться нетронутой его словами. Он выглядит так же хорошо, как и тогда, когда я видела
— Да, — отвечает он, его голос посылает дрожь по моему позвоночнику. В его голосе есть хрипловатый оттенок, который заставляет меня задавать больше вопросов, только чтобы он продолжал говорить.
Он откидывается на спинку кресла, продолжая наблюдать за мной. Я изо всех сил стараюсь не ерзать под его пристальным взглядом.
— Ты согласна на замужество? — спрашивает он меня, и я тут же киваю.
— Да. — Но тут же на меня накатывает чувство вины. Он, наверное, не знает… — Но сначала я должна тебе кое-что сказать. После этого ты сможешь решить, хочешь ли ты еще жениться на мне. — Я украдкой смотрю на него, и у него скучающее выражение лица. Он непринужденно кивает, и я делаю глубокий вдох.
— Я не… — Я делаю паузу, не зная, как это сформулировать. — Я не невинна. — В конце концов, мне удается это произнести.
Выражение его лица ненадолго меняется, но он просто пожимает плечами.
— Меня это не волнует.
— Это еще не все. У меня есть дочь…
— Энцо упоминал об этом. — В его глазах такая напряженность, которая почти пугает меня. Прежде чем потерять мужество, я продолжаю.
— Я не хочу разлучаться с ней. — Он кивает.
Наступает момент молчания, когда он просто смотрит на меня.
— Сколько ей лет? Твоей дочери?
— Ей девять с половиной. Она очень хорошо себя ведет, она не будет тебя беспокоить. — Я чувствую, что вынуждена добавить. Может быть, он подумал, что это ребенок или малыш, а они более буйные, так что я понимаю, почему он заинтересовался.
Его глаз на секунду дергается, и он поворачивает голову.
— Как ее зовут?
— Клаудия.
— Хорошо. Вам с Клаудией не придется ни о чем беспокоиться.
— Это не… проблема?
— Нет. У меня дома есть младшая сестра. Они не так уж далеки по возрасту и могли бы поладить. — Я вздохнула с облегчением от его слов. — Однако, — продолжает он, — у меня также есть некоторые основные правила. Вот почему я попросил Энцо дать мне возможность поговорить с тобой заранее.
Я замираю. Что он имеет в виду? Я жду, пока он продолжит.
— Это будет брак только на бумаге. Я дам тебе свою фамилию и буду обеспечивать тебя и Клаудию. Вы ни в чем не будете нуждаться. Ты получишь свою собственную комнату в доме. Как ты проводишь свое время, зависит только от тебя. Я буду беспокоить тебя, только если будет мероприятие, на которое мы приглашены, или если мы его проводим.
Брак только на бумаге? Я жду облегчения, но его нет. Почему? Должно быть, я ему не нравлюсь… Это единственное правдоподобное объяснение.
— Я не против, — говорю я, пытаясь скрыть свое разочарование.
— И последнее. Не прикасайся ко мне. — Я поворачиваю голову и хмуро смотрю на него. Что?
— Что ты
— Только это. Мне не нравится, когда ко мне прикасаются. Даже что-то маленькое, вроде прикосновения руки. Не надо.
Я слишком ошеломлена, чтобы что-то сказать, поэтому просто оцепенело киваю.
— Лучше с самого начала изложить наши ожидания. Тогда не будет разочарований, — говорит он. Я все еще не могу прийти в себя от его слов.
— Это не значит, что ты можешь встречаться с другими мужчинами.
— А как же тогда ты? — буркнула я.
— Я? — Он поднимает на меня бровь.
— Это будет брак только на бумаге, как ты сказал, но мне не разрешается быть с кем-то еще. Тогда как насчет тебя? — спрашиваю я его.
Он откидывает назад голову и смеется.
— Тебе не нужно об этом беспокоиться, Каталина. — Он наклоняется вперед, чтобы быть ближе к моему лицу. — Мой недуг, так сказать, распространяется на всех. Я буду верен своей клятве, в этом ты можешь быть уверена. — Он делает паузу, чтобы глубоко вздохнуть, а затем добавляет. — Если бы я мог… — Он качает головой, на его губах появляется горькая улыбка.
— Если мы оба согласны? — спрашивает Марчелло, и я киваю.
— Хорошо. Давай позовем Энцо, чтобы мы могли обсудить формальности.
Так мы и делаем. Свадьба будет небольшой и состоится через три дня. А после этого и я, и Клаудия переедем к Марчелло. Все это звучит прекрасно, но почему у меня такое ноющее чувство разочарования?
Глава 9
Марчелло
Несколько часов назад
Мое отвращение к прикосновениям нельзя отнести к какому-то одному моменту времени, хотя было одно конкретное событие, которое могло это спровоцировать. Возможно, все началось в детстве. Есть исследование, которое доказало, что младенцы, имеющие тесный физический контакт с матерью, вырастают более приспособленными людьми, чем те, у кого нет авторитета матери. Я отношусь к последней категории.
Выяснить, что произошло при моем рождении, было несложно — персонал всегда сплетничал. Моя мать, взглянув на меня, объявила меня грешником. Она сказала, что бесконечное количество крещений не сможет очистить мою душу. Отцу, конечно, нравилась мысль, что его сын будет воплощением дьявола. И поэтому он сделал все, что было в его силах, чтобы лишить меня человечности. Моя мать либо держалась на расстоянии, либо издевалась надо мной, считая меня грешником.
Все это свелось к одному событию, которое стало для меня переломным моментом. С тех пор у меня развилась боязнь прикосновений. Хотя моя фобия касается всех, она особенно травмирует, когда речь идет о женщине. Поэтому в течение последних десяти лет я избегал любых контактов с противоположным полом. Даже на работе люди считали меня геем просто потому, что я держался на почтительном расстоянии от всех женщин в офисе. А теперь я должен жениться… скорее всего, на восемнадцатилетней. От одной мысли об этом мне становится плохо.
Это не значит, что за все эти годы не было случайных прикосновений; практически невозможно жить в полной изоляции. Но каждое из этих прикосновений причиняло мне физическую боль и такие душевные страдания, что мне требовалось время на восстановление. Кроме того, мне хочется верить, что я достаточно хорошо адаптировался, чтобы жить в обществе как нормальное существо, или настолько нормальное, насколько это вообще возможно.
— Синьор, вас хотят видеть. — Амелия отвлекает меня от моих мыслей. Я снимаю очки и массирую виски.