Морально нечестивый
Шрифт:
Ромеро перестает двигаться.
Нахмурившись, я проверяю пульс, и он все еще жив. Должно быть, он потерял сознание от боли.
Я пожимаю плечами и продолжаю сосредоточиваться на своей задаче. Когда последний стежок сделан, я отступаю назад, чтобы осмотреть свою работу.
Несмотря на то, что член вместо носа, безусловно, свидетельствует о его преступлениях, этого все равно недостаточно. Мой взгляд перемещается мимо брошенных яиц, и у меня появляется идея.
Поскольку они уже разделены, с ними легче работать, и я прикрепляю каждый шарик к уху.
Ромеро выглядит точно так же, как он действовал — с членом вместо мозга. Его член спускается по лицу и нависает над губами, почти как хобот слона. Еще одна блестящая мысль приходит мне в голову, и я пальцами раздвигаю его рот и засовываю внутрь головку члена.
Приятно. Я чувствую удовлетворение от этой работы.
Но все же. Есть еще одна проблема.
Он не мертв.
Осторожно, чтобы сохранить свой шедевр, я использую толстый топор для быстрого обезглавливания. Оставив безголовое тело, я беру только что украшенную голову и кладу ее на поднос.
И вот так отец находит меня.
Судя по его одобрительному гулу, я прохожу это испытание.
Ромеро… не очень, как скоро узнает его семья.
Семнадцать лет
— Серьезно? — я прислонился к деревянной двери, подняв бровь на кровавую бойню передо мной. — Ты действительно не мог себя контролировать? — я качаю головой, не слишком увлеченный работой, которую мне предстоит сделать.
— Я сорвался, — хрипит Влад, сплевывая кровь. Он вытирает рот тыльной стороной ладони, лицо его хмурится. Несколько секунд он ощупывает свое лицо. — О, это не мое. — Он выдыхает, испытывая облегчение.
— Не хочешь рассказать мне, как чужая кровь оказалась у тебя во рту? — саркастично спрашиваю я.
Он ухмыляется, показывая белые зубы, окрашенные в красный цвет.
— Возможно, я слишком увлекся, — шутит он, хотя я уверен, что он не помнит, что произошло.
С тех пор как мы начали работать вместе, я заметил это во Владе. Он становится машиной для убийства, но в то же время теряет рассудок. Это не совсем… надежно. И тут в дело вступаю я.
Я делаю шаг вперед, мои губы кривятся от отвращения.
Отрубленные конечности, раздробленные органы, выпотрошенные туловища.
— Ты знаешь, что я не должен убирать за тобой?
— Разве не в этом весь смысл. — Влад помахал пальцем между нами двумя. — Я разрушаю, а ты ремонтируешь? Это твое искусство.
— Было бы проще, если бы ты не… сходил с ума по объектам. — Я осматриваю останки, пытаясь придумать план, как собрать их обратно. В конце концов, мы должны были передать сообщение через место преступления. Единственное сообщение, которое можно было бы получить, это то, что дикое животное сбежало из зоопарка и навестило этих людей.
— Иногда я думаю, не являешься ли ты гибридом человека и животного, — размышляю я вслух. Влад хмыкает
— Ты ревнуешь. — Он высунул язык в мою сторону. Иногда я забываю, что он подросток.
— Ревную к чему? К тому, что у меня между зубами застряли кишки? Думаю, я пас.
— Это было один раз, хорошо? У меня достаточно кошмаров об этом, не напоминай мне. — Он поднимает одну руку вверх, а другой массирует лоб. Король драмы.
— Или, — я делаю паузу, улыбка тянется по моим губам, — когда я не понимаю, что у меня в волосах ребро, и выхожу в таком виде на улицу?
— Это тоже было однажды. — Влад вздыхает. — И это было плавающее ребро. Эти штуки могут быть крошечными.
— Конечно. Впредь заставляй своих жертв сдавать анализ крови. Знаешь, на случай, если ты в итоге проглотишь другие части.
— Я так и делаю, вообще-то, — бесстрастно говорит он, сосредоточившись на зеркале в своей руке и пытаясь почистить зубы.
— Конечно, — повторяю я с иронией.
— Я серьезно. Я никогда не беру задание, если у них есть какое-либо заболевание крови. — Он выглядывает из-за зеркала. — Я не настолько безрассуден.
— Ты серьезно?
— Мм. — Он кивает и начинает насвистывать, игнорируя меня.
Я выдыхаю и поднимаю рукава. Что ж, пора начинать.
Всего здесь трое мужчин. Часть дистрибьюторской сети, их поймали, когда они набивали карманы деньгами, которые им не принадлежали.
Жадность
Это их грех и то, как их запомнят.
Я оглядываюсь вокруг, уже представляя себе готовый продукт.
— Сколько времени тебе понадобится? — Влад прерывает мои мысли. Я слегка поворачиваю голову, и он устраивается поудобнее в углу.
— Давай, спи, — говорю я легкомысленно, зная, что именно это он и хочет сделать.
— Попался. Разбуди меня, когда закончишь.
Я ворчу, возвращаясь к своей задаче. Я беру свой рюкзак и достаю свой набор. Влад не облегчил мне работу.
Один человек разрублен пополам, его органы вываливаются наружу. У другого отрублены конечности, а третий относительно цел, если не считать головы, которая валяется в нескольких футах от тела.
Я решаю использовать третьего в качестве основного полотна. Достав из сумки медицинские скобы, я кладу их на пол рядом со своим швейным набором. Затем я собираю куски.
Я беру пустой торс первого мужчины и кладу его рядом с безголовым телом и тем, у которого отсутствуют конечности. У меня уже достаточно опыта, чтобы знать, что будет если обращаться к чувствам — что будет вызывать ужас и страх.
Прежде всего, я извлекаю все органы, откладывая их на будущее. Затем я убеждаюсь, что конечности полностью отрезаны.
Наконец, я беру ручную пилу и молотком отбиваю ребра, удаляя правую часть у первого туловища, всю грудную клетку у второго и левую часть у третьего. Я убеждаюсь, что позвоночник у каждого тела остается на месте. Затем, взяв лоскуты кожи первого туловища, я прикрепляю их степлером ко второму, а затем к третьему, обеспечивая франкенштейновское продолжение.