Морально нечестивый
Шрифт:
— Я все еще беспокоюсь. Я не хочу, чтобы Клаудия была рядом, когда они приедут.
— Согласен. Посмотрим, сможет ли миссис Эванс остаться еще на некоторое время.
— Сеньор Ластра, сеньор Гуэрро и его семья здесь. — Стучит Амелия, чтобы объявить.
Марчелло кивает и протягивает мне руку.
В гостиной мы приветствуем гостей, и я неловко наблюдаю за тем, как мы пытаемся завязать разговор. Темы очень обыденные, но я не могу не чувствовать себя не в своей тарелке. Единственное, о чем я могу думать, это о пальце,
Марчелло тоже не выглядит слишком восторженным по этому поводу, так как он слушает разговор Бенедикто в пол-уха.
Спустя некоторое время, после еще более утомительной беседы, спускается Сиси.
— Добрый день, — говорит она, и Марчелло представляет ее.
— Мой сын, Рафаэло, немного застенчив. Но я надеюсь, что ты сможешь найти с ним общий язык. — Козима похлопывает сына по спине. Бедный мальчик, кажется, съеживается от этого прикосновения, вместо этого обращая свое внимание на Сиси.
— П-п-пожалуйста… рад с т-тобой… познакомиться. — Он протягивает руку, и Сиси пожимает ее с доброй улыбкой.
— Ластра, почему бы нам не оставить женщин и детей заниматься своими делами, а нам обсудить кое-какие дела, — вмешивается Бенедикто, поднимаясь на ноги.
Марчелло неохотно кивает, но, кажется, он не слишком рад этой идее. Он одаривает меня короткой, грустной улыбкой, прежде чем уйти.
— Ассизи, какое у тебя прекрасное имя, — начинает Козима, ее голос звучит раздражающе и слащаво. Она оглядывает Сиси с ног до головы, ее лицо слегка хмурится. Она быстро меняет выражение лица и продолжает любезности.
— Спасибо, — отвечает Сиси, ее поза и манеры не вызывают нареканий. Тем не менее, это не та Сиси, которую я знаю.
— А теперь скажите мне, что ты думаешь о браке? — спрашивает Козима.
— М-мама, — перебивает ее сын, — п… прекрати.
— Ерунда, Раф. — Она машет рукой и снова поворачивается к Сиси.
— Я не думала об этом с тех пор, как должна была принести свои обеты перед отъездом из Сакре-Кер. — Она отвечает радушно, хотя я вижу, что ей не нравится эта линия допроса.
— Для этого еще достаточно времени, дорогая. — Козима хмурится. — Почему бы вам двоим не пойти туда и не узнать друг друга получше. — Она притворно улыбается, указывая на другой диван в конце комнаты.
— Но, — я собираюсь вмешаться, мне это не нравится. Но Козима снова заговорила.
— Не волнуйся, Каталина, они все равно будут в поле нашего зрения. Ничего плохого не случится. — Она пытается шутить, но мне не смешно. В основном потому, что я не доверяю никому из их семьи.
Я неохотно соглашаюсь, а Сиси и Рафаэло занимают место в дальнем углу.
— Теперь мы можем поговорить не прерываясь, да? — она улыбается со знанием дела, как будто, так и было задумано с самого начала.
— Верно, — говорю я, в моем тоне звучит настороженность.
—
— Я хотела выйти за него замуж, — отвечаю я с максимально возможной уверенностью. По правде говоря, я не знаю, были ли у меня другие варианты. Но как только Энцо упомянул Марчелло, я ухватилась за этот шанс. Не знаю, почему я так хотела его, но, думаю, он произвел на меня глубокое впечатление, когда я увидела его в Сакре-Кер.
— Правда? — она откинулась назад, в ужасе.
— Да, а что? — теперь моя очередь хмуриться. Что она может иметь против Марчелло? Любая женщина с двумя зоркими глазами увидит, какая он привлекательный.
— Ну, не считая его внешности, которая, конечно, превосходна, его репутация — одна из самых запятнанных, о которых я когда-либо слышала.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты не слышала? — она наклонила голову, приподняв бровь.
— Я не знаю, что ты имеешь в виду. Я знаю, что последние десять лет он жил вне семьи, — начинаю я, но она прерывает меня.
— О, дорогая, я имею в виду до этого. У Марчелло и его отца была самая плохая репутация. Ни одна уважающая себя женщина не стала бы связываться с ними.
— Почему? — я в замешательстве. С одной стороны, мне интересно послушать, о чем она говорит, но с другой стороны, я не знаю, стоит ли верить хоть одному ее слову.
— О боже, — она подносит руку ко рту. Затем быстро оглядывается вокруг, как будто то, о чем она собирается рассказать, является строжайшей тайной.
— Ты узнала это не от меня, но, — наклоняется она и шепчет, — они посещали бордели и совершали самые отвратительные поступки. — Она снова смотрит в сторону двери, а затем добавляет, явно смущаясь. — Группами!
— Я не понимаю. — Мои брови нахмурились в замешательстве.
Козима выглядит расстроенной моим вопросом.
— Они ходили на оргии. Все знали. Это были самые развратные мероприятия; то, что люди говорили о том, что происходило внутри этих мероприятий… — Она качает головой.
Оргии? Не думаю, что слышала этот термин раньше. Я бы спросила ее, что это значит, но не думаю, что мой вопрос будет воспринят хорошо, поэтому я просто киваю и позволяю ей продолжать.
— У них было даже по десять женщин за ночь. Секс, наркотики, алкоголь. Все развратные вещи в книге. По некоторым слухам, у них даже были животные. — Ее лицо выражает ужас, когда она рассказывает об этом.