Морозные узоры: Стихотворения и письма

Садовской Борис Александрович

БАБЬЯ

Как с утра, младой, мне неможется, Ах, неможется, нездоровится, Нездоровится, гулять хочется! Я пойду, млада, в хоровод плясать, Разыграюся с подружками. Вы, подруженьки-голубушки, Научите, как домой прийти, На расправу к мужу старому? Уж я улицей – серой утицей, Переулочком – перепелочкой, К воротам тесовым – черным соболем, На широкий двор – ясным соколом, На крылечко – красной девицей, В новы сени – молодой женой. <1912>

ЖЕЛУДОК

В

былые дни сердечный пыл И волю плавил, и рассудок, Но холод жизненный поплыл – И всё угасло. Не остыл Один лишь дар судьбы – желудок. Жив Прометей в его огне! Бессмертный, правит он во мне Над неизбежностью победу И мерит в каждом новом дне Часы от завтрака к обеду. С утра велит он вспоминать Умершей юности уроки (Бьет час, два, три, четыре, пять), И Валтасаровы читать На стенах огненные строки. Без сил, как ослабелый лук, Я жду конца. Но шесть пробило, Свершила стрелка полукруг, И он ворчит, как старый друг: Утешься: всё, что было, – было. Пусть изменяют дни твои, Но не изменит ростбиф вечно, И подогретого Нюи Благословенные струи Всё будут литься бесконечно. Стихает времени полет, Забыта жизни злая шутка. К десерту юность восстает, И воскресает, и живет По воле неба и желудка. <1912>

"В лучистом сумраке звездится, сыплет снег..."

В лучистом сумраке звездится, сыплет снег. Просторы дальних крыш послушны чуткой ночи, Тоска нежней, дыхание короче. Седых часов безмолвен ровный бег, И звезд лазоревых невозмутимы очи. Опять я жду тебя в сияющую тишь, Опять я верую. Молюсь моей богине, Кого всю жизнь искал, по ком тоскую ныне. Лучистой мгле покорны трубы крыш. И ночь морозная звездистый сыплет иней. Опять я жду тебя, застывший, но живой. Над белой полночью синеет звон далекий. То звезды говорят с луной глубокой. Я жду лететь с тобой пустыней снеговой, Водить тебя по тишине глубокой. <1913>

"Тоскует вечер, смерть зовет..."

Тоскует вечер, смерть зовет И кажет перстень обручальный. Душа томится и поет О родине первоначальной. Взошли, дымятся облака, Их огнедышащие горы Нависнут, ждут издалека, Чтоб опустило солнце взоры. Всю ночь, я знаю, будет петь Мне ветра голос погребальный И будут до утра скрипеть Под мокрым ветром окна спальной. <1913>

У КОЛЫБЕЛИ

Мать, напевая, качала ребенка. Песня тоскливая плакала тонко. Черные тени по стенам плясали. Звезды в морозном окне угасали. В темных углах шевелились загадки. Чудилось робко мерцанье лампадки. С криком от страха проснулся ребенок. Голос предвечного ужаса полон. В мире полуночном, странен и звонок, Страшную вечную песню запел он. Темное в недрах хаоса томится сознанье, Мрака разверстая пасть угрожает душе одинокой. Вещего пса от забытых могил пронеслось завыванье, Смерти-праматери грезится образ далекий. <1913>

"Твои глаза прозрачнее сапфира..."

Твои

глаза прозрачнее сапфира, Твой стан – цветок, твой ясный голос — лира, Шелк золотистый – волосы твои. В твоих руках мои трепещут руки. О, задуши поэта в час разлуки И смертию любовь благослови! Чтоб в миг конца, стремительно безбрежный, Светил твой взор голубовато-нежный, Пел голос твой, как дальней лиры звук. Чтоб в блеске кос, как солнце, золотистом Я замер сладко под кольцом душистым Твоих холодных и прекрасных рук. <1913>

"Снова мы вместе, и снова..."

Снова мы вместе, и снова Бред поцелуев и рук. Воротника кружевного Смятый расстегнутый круг. Желтые душные кудри Как золотые струи, Похолодевшие, в пудре, Белые щеки твои. Выговор мило-нечистый, Странно блуждающий взгляд, Ласковость груди волнистой, Губ опьяняющих яд. Разгоряченного тела Буйная сладкая дрожь, Страсть без конца, без предела, И… беспредельная ложь. <1914>

"Ты, нежная, как ветвь оливы..."

Ты, нежная, как ветвь оливы, Таишь в себе смертельный яд. Твои движения девически-стыдливы, Но о желании недетском говорят. Ты рождена для бурь, для страсти темной, жгучей, Что набегает вдруг неотразимой тучей, Неодолимая в предвестии тревог. В ней грозный Сатана и милосердный Бог. Она зовет меня – о рок противоречья – Касаться нежно уст и замирать у ног. Любовь бессмертная и похоть человечья Равно влекут к тебе. Сиянье красоты Загадкой вечною мое томленье множит. Ты видишь, я люблю. Но не узнаешь ты Ту муку тайную, что жжет меня и гложет. <1914>

"Как я любил ночных свиданий..."

Как я любил ночных свиданий Начала и концы с тобой! Сперва чуть слышен плеск желаний, Но всё растет, растет прибой. Он, бурной страстию волнуем, Качает плеч твоих овал, И бесконечным поцелуем Торопишь ты девятый вал. Потом, от яростного шквала Очнувшись подле губ твоих, Как я любил, чтоб ты лежала, Покуда океан не стих! Но ты встаешь, накинув платье, Забыв на кресле шаль свою. И я последнего объятья Прощальное блаженство пью. <1910-е>

ОБРЫВ

1. "В сверканье знойном дня люблю лесной обрыв..."

В сверканье знойном дня люблю лесной обрыв. Под ним внизу овраг прохладнее темницы, Стена живых ветвей, где нежно свищут птицы, И пестрого ручья, дрожа, скользит извив. Здесь сетью золотой листва в лучах дробится, В кустах птенцы пищат, бесклювый рот раскрыв, А в жаркой вышине чета орлов кружится, С влюбленным клекотом в истомный воздух взмыв. И сознавая жизнь одним мгновеньем ясным, Не отрывая глаз, на солнце я гляжу, И грежу сладостно, и мыслями брожу В лучистом мареве, в огне багрово-красном.