Морской волк. 3-я Трилогия
Шрифт:
Бортмеханик взял у Хартмана «вальтер», вернулся на место. Гидросамолет летел на север, прямо над головой ревели моторы.
— Парашюты, — сказал Хартман, — предлагаю всем прыгать. Под нами пока еще немецкие воды.
— Прыгай, — сказал фельдфебель, — и сдохни. У нас индивидуальных лодок нет — есть шлюпка в хвосте, одна на всех, ее лишь на воде спустить можно. А в одном жилете плавать холодно, не больше часа проживешь. Да успокойся, майор — ты же не СС, тебя не расстреляют. А нас тем более — мы спасатели, никого не бомбили, и уж тем более не зверствовали. Кончилась для нас война — и, слава богу, живыми останемся!
Хартман вдруг подумал, что все не так плохо. Лишь после сегодняшнего боя от группы «Цеппелин» осталось меньше половины. А куда бы их бросили завтра — а вдруг на Зеелов, на верную
Что в этот день ему повезло спастись от смерти и в четвертый раз, Хартман узнал уже на допросе. Когда русский офицер как бы, между прочим, сказал:
— И будьте довольны, что вас приняли наши. А вот если бы вы попали к итальянцам… Они ваших в плен не берут, после того, что вы устроили в Риме.
Четыреста три сбитых, числящихся за мной? Это всего лишь пропаганда! Вы легко можете проверить по моей летной книжке, где записаны все мои «победы», сравнив с данными по своим потерям — без всякого сомнения, вы увидите, что в тот день и в том месте у вас не было сбито ни одного! Я всего лишь хотел почестей, славы, наград, чинов — как любой солдат во все времена! Я никогда не разделял нацистских убеждений и служил лишь Германии, а не сумасшедшему ефрейтору, вообразившему себя великим вождем! Меня сделали «величайшим асом всех времен и народов» исключительно ради поднятия духа люфтваффе! Да, господин следователь, это так! Простите, что вы сказали — кто такой Козьма Крючков?
Бедная Урсула и бедная мать! Их арестуют и бросят в концлагерь. Потому что Хартману пришлось сказать все про свою летную карьеру, боевой счет и даже про «безумного ефрейтора» по московскому радио, в передаче на Германию на немецком языке! Но отказаться было никак нельзя — потому что русские пригрозили, что выдадут бедного Эриха англичанам, а этих злопамятных британцев, оказывается, очень интересует, кто увлекался расстрелом спасающихся на парашютах английских пилотов над Атлантикой осенью сорок третьего! Или итальянцам — что они сделают с проклятым Церковью, за своего Папу, страшно представить, вполне могут вспомнить и про аутодафе! Так что надеюсь, что моя Урсула, любимая Уш, достаточно благоразумна, чтобы понять — лучше отсидеть в Дахау пару месяцев, чем стать вдовой. Если она меня любит, конечно. А может быть, даже не два месяца — как скоро русские возьмут Берлин?
Контр-адмирал
Лазарев Михаил Петрович
Советская атомарина в зарубежном порту — не бывало такого никогда!
Впрочем, Специю назвать таковой сейчас сложно. Не знаю, как будет после войны — но пока это официально, территория Генуэзской военно-морской базы ЧФ СССР (напомню, что «военно-морская база» в данном случае не военный порт, а внутрифлотский аналог военного округа). И катера, что нас встретили и сопроводили на места стоянки, были не итальянцы, а наши «охотники», под советским военно-морским флагом. Уставной порядок обеспечивался, никаких недоразумений не возникло.
Для «Воронежа» отвели место в искусственной бухте — правильная прямоугольная форма, стенки в бетоне, размеры и глубина — хоть линкор ставь. После я узнал, что это и предполагалось, ковш для кораблей типа «Венето» — но таковых у итальянцев осталось лишь два, и оба не в строю. Зато скрыто от посторонних глаз, что немаловажно — может быть, итальянцы и союзники, но лучше им наших военных секретов не знать. И стемнело уже, а мы без огней заходили. На берегу, правда, целая толпа сбежалась — что за комитет по встрече?
Оказалось, наши! Родной, североморский спецназ, с которым мы начинали — только главный у них сейчас Смоленцев, он же Брюс. Большаков и Гаврилов большими людьми стали, один в Москве сидит, второй здесь, в Италии, в штабе Четвертого Украинского фронта. Пришвартовались нормально — и при первой возможности спешу пообщаться: хочется сведения о местной обстановке получить. Все ж в Полярном, не говоря уже о Северодвинске, мы своими стали,
— Семнадцатый год из нашего кино. За революцию все — но наверняка и контра где-то есть, затаилась! Фрицы Ватиканом себе очень сильно испортили — теперь за них лишь отморозки, полная мразота. До того дошло, что королевские карабинеры стали организованно за нас — серьезные ребята, за закон и порядок, южан ненавидят, как мы фрицев. Рабочие с верфей и матросы массово вступают в коммунисты, даже среди офицеров находятся такие. В целом же дезертирство на флоте процентов десять, и не все идейные, кто-то просто до хаты подался. Но выше всего — среди старших офицеров, точно по классовому подходу! Так что корабли, специалистов лишившись, пока «ограниченно боеспособны», наш Владимирский порядок наводит, мужик вполне нормальный — биография товарища Вараввы из кино «Офицеры»: сначала кавалеристом в ТуркВО басмачей рубил, после, по комсомольской путевке, на флот. Здесь все в свои руки взял круто — никакой анархии не терпит. Так что на берегу спокойно — но поодиночке и ночью лучше не ходить, мало ли что про нас немцы знают?
Да, встречи на войне — это хорошо. Вот только в случайность верится слабо — не иначе, придется нам опять носителем ПДСС работать, что на этот раз захватить? А пока что восстановить боеспособность — принять торпеды до полного числа, шесть штук всего на борту осталось, а здесь, как капитан-лейтенант с бербазы доложил, уже для нас все доставлено, в складе рядом лежит.
— Когда грузить будете?
Да прямо сейчас — неизвестно, что завтра будет, вдруг срочно в море выходить придется? Так что — транспорт, кран и всеобщий аврал. Ясно, что основная работа для личного состава БЧ-3, но согласно уставу, при погрузке боезапаса, готовность один всему экипажу — тем более в чужой базе и в темноте. И очистить причал от посторонних!
— Так нет посторонних, тащ контр-адмирал! Это все наши, подводный осназ, и Третья Гарибальдийская, мы тут за порядок на базе отвечаем. Посмотреть пришли — что за корабли у советских.
Ага, знаем, «все свои»! Пример классический, в училище рассказывали. Когда в тридцатые создавали Тихоокеанский флот, то лодки, серия Щ, везли туда по железной дороге и окончательно собирали на Владивостокском Дальзаводе (тогда ССЗ № 202). И вот, первую готовую лодку спускают на воду — ночью, под большим секретом, не только из-за военной тайны, но также и потому, что с Японией тогда было «джентльменское соглашение», по которому они вернули нам северный Сахалин, а мы обязывались ограничивать свои силы на Тихом океане, и в частности — не строить подлодок. Гости, однако, присутствовали — все местное военное, партийное и советское начальство. Как положено, речи — и товарища комфлота, и директора завода, и других ответственных товарищей — за оборону морских рубежей СССР от агрессивного японского милитаризма и империализма. Лодку спускают, гремит оркестр, и «ура!»… и вдруг среди гостей замечают японского консула, совершенно случайно, охрана после клялась, что бдила, как подобает, строго по пропускам — ниндзей, что ли, проскользнул? Хотя, последствий не было, японцы промолчали — наверное, потому что сами очень любили мудрить с заключенными соглашениями. А если там, в толпе, немецкий шпион? Или британец, что еще хуже?
— Так, Михаил Петрович, поздно уже гнать, — наш «жандарм», око государево, комиссар ГБ Кириллов рядом стоит, и на берег смотрит, — что могли, увидели уже. А с политической точки зрения, не следует итальянских товарищей обижать. Товарищ Смоленцев, поставьте оцепление вон по тому рубежу. А дальше — пусть смотрят.
Закипела работа. Торпедопогрузочный люк у нас не в палубе, как на субмаринах этого времени, а рядом с торпедными аппаратами в носу. Торпеду к нему краном, горизонтально, застропить за хвост, втянуть внутрь. Все механизировано — не надо руками ворот лебедки крутить. Итальянцы сопровождают погрузку каждой торпеды криками и жестами, как болельщики на футболе. Брюс там бегает, с местными командирами, распоряжается. И кто там с ним вместе — он что, себе ординарца устроил женского пола, или телохранительницу, как у меня поначалу Аня была? Точно, девушка, в камуфляже и с ППС на плече, все время у Смоленцева за спиной. Женушка моя и тут успела кого надо к кому надо подвести?