Морской волк. 3-я Трилогия

Савин Владислав

И — «товарищи потомки», важный элемент плана. Надо познакомиться с ними поближе!

Контр-адмирал

Лазарев Михаил Петрович

Подводная лодка «Воронеж». Военно-морская база Специя. 19 марта 1944 года.

— Это будет война, — сказал товарищ Мехлис, — пусть и без выстрелов, может быть, но война. Раз эти — не успокоятся, не забудут, не простят. Вы там однажды уже поверили в капитализм с человеческим лицом, чем кончилось для вас?

Мы сидели в кают-компании «Воронежа» — я, Сан Саныч, Елизаров, Сирый, Буров, ну и остальные офицеры. Петровича не было — бдил в ЦП, оставшись за меня. Зато был Брюс, и еще кто-то из спецназа — только наши, из будущего. Наш же гость мало интересовался техникой — «а что я в этом понимаю?» — но задавал множество вопросов по жизни «там», включая бытовые мелочи.

Удивлены были и он, и все мы — хотя провели здесь уже полтора года, но в военное время, а это специфика, тут и к денежному довольствию относишься философски, пребывая на казенном. А в довоенном СССР красный командир, что армии, что флота, был фигурой — как по почету, так и по уровню жизни — гораздо более уважаемой, чем, например, кооператор. Правда, этот уровень тоже от привычного нам сильно отличался — так, даже человек в звании, условно, полковничьем, если говорить не только об армии, но и партийных или хозяйственных чинах, науке, культуре, вполне мог жить в комнате в коммуналке, если не имел семьи — причем по собственному выбору: «Вы лучше семейным жилплощадь дайте». В то же время чин с женой и детьми — и не только военный или партийный, но и инженер или профессор — вполне мог иметь домработницу, кухарку и няню. Личных автомашин было очень мало, бензина практически не было в свободной продаже, и собственникам надо было «прикрепляться» к какой-то из контор. Также и дачи, как правило, были отличительной чертой интеллигенции, прежде всего творческой — хотя весьма распространено было «на лето, к родственникам в деревню». Но чтобы офицер атомной подлодки мыкался на берегу без квартиры, имел грошовую зарплату, да и ту не получал месяцами, как было у нас в девяностые — это не укладывалось у товарища Мехлиса в голове! Как и то, что в двухтысячные, когда все как-то выровнялось уже при Путине, защитники Отечества, в подготовку которых государство вложило огромные средства, были в глазах общества и по достатку много ниже «деловых»:

— Это ведь прямой подрыв не только обороноспособности, но и государственных основ! У вас там вредители наверху сидели? Читал я про ваши трудности — но представить не мог, чтобы настолько. И никто против этого безобразия не протестовал?

— Армия и флот вне политики, — отвечаю я, — именно так нам говорили с самого верха. Горбач, который был не только президентом, но и генсеком, то есть вождем — а каково в СССР спорить с вождем, уж вам-то должно быть известно. Когда Ленин нэп вводил, многие протестовали? Вождь большой — ему виднее.

— Ленин тогда объяснял Партии и народу про временное отступление ради конечной победы коммунизма, «от пролетарского штурма к трудовой осаде», — заявил Мехлис, — у вас же, насколько я прочел, речь шла о полном отказе от коммунизма как конечной цели, то есть полное попрание высоких идеалов! Предательство было налицо — так отчего никто не протестовал?

— А не было идеи, — отвечаю, — «учение Маркса — Ленина — Сталина истинно, потому что верно». Это, и правда, было в ваше время — теория, наиболее правдиво объяснявшая мир вокруг. А в конце века — превратилась в набор мертвых догм, никакого отношения к действительности не имеющих. Читал я тут «Краткий курс» — и заметил, что еще при жизни Сталина, пошли Бог ему многие лета, не говоря уже про Ильича, идея жила — менялась, активно откликалась на происходящее. А после, при Хруще и Брежневе, мне отец рассказывал — всякие там экзамены по марксистско-ленинской философии, материалы очередного съезда никто и не учил, достаточно было самых общих фраз про углубить, улучшить, ускорить и вперед к победе коммунизма. И никто не мог внятно объяснить, а отчего это революции на Западе нет, если коммунизм — это следующая и более прогрессивная формация. Вот и вышло — я уже про себя говорю — когда грянуло, мы, кто в погонах, за Отечество сражаться и умирать были готовы, а идею никто уже всерьез не воспринимал. А отчего так вышло, вопрос не ко мне.

— А к кому же? — напористо спросил Мехлис. — Вы тут, а ваши Горбачев, Ельцин и прочие там остались, жаль, что не к нам, кайлом бы помахали по 58-й. К вам у Советской власти пока никаких претензий, воюете отлично — но можно ли на вас политически положиться? Здесь все же Италия, страна капитализма — насколько это воздействует на личный состав? Особенно в свете новой политической линии ВКП(б), имеющей некоторое сходство с нэпом и, я не побоюсь сказать, с вашей перестройкой? Чисто внешнее — о капитуляции перед капитализмом речи быть не может! Но отдельные личности, неустойчивые морально, могут решить… Отчего вы смеетесь?

— Так, Лев Захарович, именно оттого, что мы при ельцинском капитализме пожили, у нас к нему устойчивый иммунитет. Точно знаем, что уж это никак не наш путь! И за СССР и мировой коммунизм здесь драться будем насмерть, чтобы ни одна собака нам мешать не смела. А идею примем любую от товарища Сталина — ну кто мы такие, чтобы ему указывать?

— Уже указали, — буркнул Мехлис, — так, что всей Европе икается!

Герцог Луис Маунтбеттен

Вице-король

Индии

Командующий Индийской армией

Март-апрель 1944 года.

Наконец настал день, когда Британская империя могла сполна отплатить проклятым гуннам за все прежние поражения и унижения. Английская армия шла на запад, через пустыню, почти не встречая врага.

Сначала на юг от Басры, через Кувейт. У Эль-Кайсума поворот на северо-запад, и дорога сквозь пустыню, мимо селений Ансаб, Рафха, Арьар, и выход к Амману. И на этом пути мы, наступая компактной массой, могли встретить лишь отдельные немецкие рейдовые группы из «Бранденбург-Пустыни» — основная масса германских войск из корпуса «Калиф» находилась в Ираке, севернее, попала под русский удар и успешно истреблялась наступающими армиями Баграмяна. Мы помнили, что русская зона включает и железную дорогу, весь восточный участок «Багдадского экспресса», от Багдада до Алеппо, и лишь после поворот на юг, на Дамаск, в итоге крюк в триста миль на север — мы же двигались почти по прямой. И русские, наступая широким фронтом, должны были по пути ввязываться в бои, истребляя многочисленные шайки арабских дезертиров. А мы шли напрямик — и должны были успеть раньше!

Мы помнили, что речь идет о жизненных интересах Британской империи. Ценность Суэцкого канала была много выше, чем пустынь, населенных дикими курдами, и территорий вокруг Багдада и Дамаска — судьбу которых, к тому же, еще предстояло решить на представительной послевоенной конференции. Но Канал даже гипотетически не должен был стать предметом торга, будучи уже возвращен в британскую собственность! Мы шли через пустыню, настороженно внимая новостям с севера. Как и следовало ожидать, разбитые остатки немецких 164-й и 337-й дивизий поспешно отступали в Сирию, возникло опасение, что они могут представлять некоторую угрозу для нашего правого фланга — но бравые коммандос 2-й бригады при поддержке 18-го уланского полка (Прим. автора — дальняя разведка на колесных БТР. Укомплектован сикхами, ветеранами японского фронта) частично истребили, частично взяли в плен трижды встретившиеся нам немецкие отряды — следует отметить, что солдаты 337-й рейхсгренадерской «африканской» дивизии отнюдь не спешили капитулировать, нанеся нашим индусам ощутимые потери.

Мы первыми вошли в Амман, двадцать четвертого марта! Однако дальше наше наступление приостановилось, поскольку корпусная группа «Иерусалим», три полнокровные дивизии, свежие, еще не вступавшие в бой (из числа которых одна была немецкая, 542-я рейхсгренадерская, а две другие — Арабского Легиона) успели занять подготовленную оборону. Большую помощь нам оказал генерал Андерс, освобожденный нами из русского плена — лично зная многих из офицерского состава, поляков по национальности, принужденных немцами служить в арабских частях, он обратился к соотечественникам с воззванием, предлагая сложить оружие: «Здесь англичане, а не русские, и можно не бояться за свою судьбу». Это дало результат, и германский фронт на участке арабов практически рассыпался — но немецкая дивизия держалась стойко, временами даже переходя в контратаки. Кроме того, была угроза, что находившаяся в Ливане корпусная группа «Кедр» (бронемоторизованная бригада «Бейрут», 3-я казачья кавбригада, арабские подразделения) атакуют в обход нашего северного фланга — однако же 26 марта эти войска проследовали на юг вдоль побережья, в направлении Газа — Синай, спеша оторваться от преследующих русских, успевших завершить свой обходный маневр через Дамаск. Снова гонка — кто успеет раньше! Оставив русским честь добивать упрямых немцев, мы устремляемся на юг, имея в голове дивизии 13-го корпуса — 2-ю новозеландскую и 9-ю австралийскую, снабжение войск при столь быстром продвижении и огромном удалении от баз было безупречным, работа тыловых служб заслуживала самых высших наград.

Газа пала уже 27 марта. Совершив марш по пустыням Синая, армия подошла к Суэцу. Трудно передать, что чувствовали наши солдаты, вспоминая прошлогодние бои, поражение и отступление — и вот, для проклятых джерри пришел час расплаты! Войска рвались в бой — но надо было тщательно подготовиться, подтянуть тылы, наладить коммуникации — в сложившейся политической ситуации, мы не имели права на ошибку!

На берегах Канала за истекшие десять месяцев немцами был построен мощный укрепрайон «фестунг Суэц», где окопался целый корпус в составе двух полнокровных дивизий (575-я, 576-я рейхсгренадерские) и двух бригад (134-я крепостная «Суэц», 1005-я охранная). И, кроме того, туда успели отойти часть сил корпусов «Кедр» и «Иерусалим», всего, таким образом, силы противника были эквивалентны шести дивизиям, занимающим хорошо подготовленную оборону. Также следует упомянуть и 5-ю зенитно-артиллерийскую дивизию в составе трех полков на мехтяге, традиционно для немцев использующихся не только в ПВО, но и как тяжелые противотанковые средства. Наши атаки тридцатого — тридцать первого марта были отбиты с потерями, возникла реальная угроза надолго застрять в позиционной обороне.