Московские страсти
Шрифт:
– Ты не поддаешься исправлению.
– Ты мог бы попробовать.
– Что, если я скажу «да»?
Я хочу все исправить. Я все исправлю, исправлю.
Наташа раздраженно трясет головой:
– Я не шучу. Я говорю серьезно.
– Я тебя понимаю, правда. Лучше, чем ты думаешь. Да, я знаю, что ты имеешь в виду.
Мужчины не безнадежны, и я горжусь этим. Вижу ее насквозь. Каким-то образом мне удается совладать со своим голосом. Я не сентиментален и не эгоистичен.
Я стараюсь, чтобы мой голос звучал беззаботно. Я улыбаюсь - против воли. Мне приходится собраться, чтобы голос не выдал меня.
Она смотрит на меня как человек, балансирующий на краю. Потом она срывается.
– Что с тобой?
– спрашиваю я.
– Ничего. Ничего. Просто. Я думала, что наконец от тебя избавилась.
– Это вряд ли. Я люблю тебя, Наташа.
– Нет, не любишь, - вздыхает она.
– Не по настоящему.
– Тебе так казалось?
– Это правда, и мы оба это знаем.
Я не верю своим ушам. Наверно, я не расслышал, она ведь так тихо говорит. У меня такое чувство, что беды только начинаются.
– Прости, но ты говоришь глупости.
– Ты очень изменился. Делаешь вид, что ты тут главнее всех. Излучаешь уверенность.
Мне кажется, что она не договаривает. Скрывает от меня часть правды. Расставляет акценты в нужном порядке. Никогда между нами такого не было.
– Ты ведь это тоже понимаешь? Ты же не просто кукла, которая только и может, что кивать головой, соглашаясь со всем, чтобы ей ни сказали.
– Ты такая сообразительная?
– Скорее предусмотрительная.
Я краснею. Не умею я с женщинами говорить. Тем более о таких вещах. Но она уже настроена против меня, и говорит:
– Все-таки ты очень глуп.
– Надеюсь, я оказался для тебя приемлемым развлечением.
Несколько минут мы не говорим друг другу ни слова.
– Тебе любой предлог хорош, лишь бы сбежать.
– Никуда я не убегаю.
– А по-моему, убегаешь, - настаиваю я.
– И уже давно. Почему?
– Потому что мы разные люди.
Ее слова сбивают меня. Эта девушка заходит слишком далеко. Я этого не ожидаю и пристально смотрю ей в лицо, ища подвох. Никакого подвоха.
– Назови мне хотя бы одну причину, почему я должен тебя слушать, - я сам не узнаю свой голос. Такой он уставший и несчастный.
– Хватит.
– Не уходи от ответа.
Она отстраняется и смотрит на меня, удивленного, ошеломленного и растерянного, но не сердитого.
Я глубоко вздыхаю, не имея понятия, о чем говорить. Поэтому я просто молчу и смотрю на женщину.
В выражении ее лица мелькает что-то, что я не успеваю разгадать. Я чувствую, что она не договаривает
Несколько секунд мы следим друг за другом.
– Я не должна ничего тебе объяснять.
– А мне и не нужно объяснений. Ты понимаешь, что ты - ненормальная? Что ты мучаешься сама и мучаешь меня.
– Как это скучно.
– Почему?
– Нельзя только брать, ничего не давая взамен. Но ты не думаешь о других. Ты непробиваемый эгоист.
– Я даже не знаю, что возразить.
У меня в голове крутятся разные мысли. Я чувствую в ней что то такое, что мне не нравится. Что то такое, что настораживает. Вот в чем была проблема. Я сразу должен был понять.
Разговор становится опасным. Я решаю это прекратить. Пытаюсь расслабить мышцы лица и, глубоко вздохнув, говорю:
– Это хорошо или плохо?
– Не знаю.
– Зачем ты так делаешь?
– Что я делаю?
– спрашивает Наташа.
– Просто я ожидала большего, вот и все. Ты что то совсем притих, даже не похоже на тебя.
– Но мы же ссоримся. Давай уж не будем останавливаться на полпути.
– Пожалуйста, не надо. Я не хочу.
Даже при серьезной ссоре я стараюсь не задевать человека за живое. Мы скорее всего помиримся, а слова запомнятся надолго. Это ужасно. Кошмарно. Я хочу сказать что-то. Вернуть то, что было между нами. Легкие, шутливые отношения. Но не могу найти слов. Молчание становилось невыносимым. Я машинально расхаживаю по комнате, то и дело натыкаясь на мебель.
– Ты ошибаешься.
– Нет. А должна? – Ее тон насмешливый. Именно это помогает мне.
– Ты следишь за ходом моей мысли?
– А что, ты еще не закончил? Ну что еще?
– До тебя не достучаться.
– Достучаться вообще ни до кого невозможно.
Я смеюсь. Ей очень не нравится, как я при этом смеюсь. Я принимаю прискорбный вид, наигранно прискорбный, и улыбаюсь, чтобы посмеяться над самим собой.
Тут она целует меня и говорит:
– Ты даже не догадываешься, что я могла бы тебе порассказать.
– А ты даже не догадываешься, насколько мне это неинтересно.
– Почему ты так злишься?
– Я говорю то, что думаю.
– Извини. Я не хотела тебя обидеть.
– Я не обижаюсь.
– Что ты хочешь, что бы я тебе сказала?
– Этого достаточно, - отвечаю я и устало усмехаюсь.
– Ты так легко заводишься, - она упрямо вздергивает подбородок.
– А тебе так легко взять и спровоцировать меня.
– Нельзя недооценивать свои силы.
Некоторое время я размышляю, кусая губы.