Московское золото и нежная попа комсомолки. Часть Третья
Шрифт:
— Ах, ну да… — Надя склонила голову, разочарованно посмотрела на Лёху и нехотя исчезла за дверью. Наш герой хитро подмигнул ей.
Но, едва прошло ещё минут десять, в дверь поскреблись и она опять приоткрылась. И в щель пробрался тоненький женский голос:
— Вам тут документы передавали из секретариата! Я вот шла мимо… — Рыжие кудри мелькнули снова, но Наум Маркович даже не повёл бровью. Забрав документы он снова вежливо выставил «королевишну печатной машинки» за дверь.
Надя прошлась к двери, так, чтобы её заметили, медленно, кокетливо, притопывая
Лёха уже с трудом сдерживал ухмылку, наблюдая за этим цирком, отслеживая на настенных часах периоды появления рыжего светила.
Следующая попытка последовала ещё через аж через целых двенадцать минут. Разговор как раз пошёл о написании рапорта. Лёха закатил глаза и радостно засмеялся.
Было видно, что Наум Маркович терпел, терпел, но когда Надя сунулась в дверь уже в пятый раз, он наконец хлопнул ладонью по столу.
— Ржевская! — рявкнул он, резко отложив ручку.
Надя замерла на месте.
— Ну-ка, брысь отсюда!
— Я только…
— Никаких «только»! Потерпи десять минут, и получишь своего ненаглядного Хренова!
Надя, кажется, хотела что-то возразить, но, встретившись с непреклонным взглядом чекиста, скорчила недовольную гримаску и ретировалась.
— Ладно-ладно, ухожу! — произнесла она противным голосом, смерив взглядом Лёху, потом Наума, потом снова Лёху, и наконец скрылась за дверью.
Наум Маркович покачал головой и вернулся к своим записям.
— Ты, Хренов, ещё та боевая единица, — усмехнулся он, подводя черту под разговором. — Ладно, заканчиваем, пока тебя снова не пришли отбивать. Подозреваю следующий раз будет уже в компании самого поверенного!
Лёха шумно выдохнул, откинулся на спинку стула и посмотрел на Белкина. Смеясь, он развёл руки в стороны:
— Вот такая моя награда за боевые заслуги, — усмехнулся он.
Глава 19
«Поручик Ржевский»
Начало июня 1937 года. Советское представительство, Отель «Палас», самый центр Мадрида.
Лёха валялся на узкой кровати в маленькой мансардной комнате, уставившись в деревянные балки потолка. Сквозь щель в ставнях пробивался яркий утренний свет, а с улицы доносился характерный шум мадридских переулков — чей-то громкий смех, звон посуды внизу, скрип телеги.
Голова гудела, мышцы ныли, но всё это казалось приятной усталостью, а не тем адским изнеможением, которое преследовало его последние дни. Он лениво потянулся, чувствуя, как под боком шевельнулась и ловко прижалась тёплая, рыжая, вся такая расслабленная Надя.
Вчера, наконец, добравшись до комнатки, он едва не вырубился прямо в процессе. По-хорошему, стоило просто упасть лицом в подушку и отключиться часов на двенадцать, но у Нади на этот счёт было другое мнение. Её энергия оказалась как у взбесившегося «мессершмитта» на пикировании.
Лёха смеясь вспомнил этот момент, когда он, валящийся от усталости, с закрывающимися глазами, едва шевелится, а Надя, дёргает его за шиворот,
— Да не сплю я, не сплю… — бормотал он, уткнувшись лицом в её плечо, не в состоянии открыть глаза.
— Давай Хренов! Трудись, гад! Отвечай, что ты делал! Я чуть с ума не сошла, когда про таран узнала!
— Я летал, я самолёты угонял, а не…
— А не наглых рыжих девиц?!
— Рыжих девиц совсем не угонял!
Она моментально накрыла его поцелуем так, что мысли улетели к чёрту.
Дальше всё слилось в тёплый, хаотичный вихрь. Остатки сил, которых, казалось, уже не было, нашлись. Где-то гремели сапоги патруля по брусчатке, за окном кто-то спорил на испанском, но им было плевать. Они оба слишком долго были в этой чёртовой войне, чтобы упускать редкий момент, когда можно просто забыться, вжаться в тёплую кожу, схватить друг друга за плечи и не думать, что завтра снова будет хаос.
Теперь, утром, она счастливо спала, уткнувшись ему в бок, с рыжими волосами, раскиданными по подушке, а он лениво водил пальцем по её плечу, слушая дыхание.
— Ты не спишь? — пробормотала Наденька, не открывая глаз.
— Не сплю. А ты правда Ржевская?
— Да, а что?
— Надо будет взять твою фамилию! Я же старший лейтенант, поручик по старому.
— Буду «Поручик Ржевский!!!» — наш герой начал радостно ржать.
— А у тебя будет ещё лучше. «Надежда Хренова»! Собственный корреспондент газеты «Комсомольская правда»! Ха-ха-ха! — во всю заливался товарищ.
И видя сонное и не понимающее лицо своей подруги, Лёха снова счастливо расхохотался.
Он потянулся, раскинув руки, и с хрустом выгнул спину. По хорошему, надо бы отыскать и проверить, что там с Иваном. Но сейчас, в этой тёплой постели, с уже закинутой на него ногой Нади, все эти мысли показались ненужными. Вчера доложив по телефону сокращенную версию своих приключений Кузнецову, он получил два дня на приведение дел в порядок, и через три дня он должен был лететь обратно с Елисеевым. Его любимая СБшка улетела в Картахену с испанским пилотом и теперь где то участвовала в войне без него.
— Значит никакого «пора» и «мы опаздываем» сегодня! Нам обоим нужен день на выживание после всего этого…
Надя приоткрыла один глаз, лениво потянулась, улыбнулась, а потом внезапно ухватила его за шею и притянула ближе:
— Тогда попробуй сейчас выжить! Поручик хренов!
«Поручик Ржевский» усмехнулся, закрыл глаза и решил, что пока мир может подождать.
Начало июня 1937 года. Аэродром Алькала, пригород Мадрида.
Илья Старинов ступил на траву мадридского аэродрома, хмуро поправляя китель. Он только что прилетел с Южного фронта, где несколько недель подряд учил диверсионный батальон и будущих партизан тому, как правильно превращать мосты в руины, а эшелоны — в огненные груды металлолома. Его буквально выдернули из класса и даже выделили какой то модный двух-моторный самолёт, который пилот — испанец гордо называл «Хавиланд».