Московское золото и нежная попа комсомолки. Часть Третья
Шрифт:
— Правда?!
— Правда, — кивнул Лёха, наблюдая, как в её глазах вспыхивает радость.
— Лёша! — она подпрыгнула и повисла у него на шее. — Две недели! Ты и я, вместе, в одном городе!
— Ну, выходит, так, — усмехнулся он, но тут же заметил, как лёгкое облачко сомнений накрыло её лицо.
— Ты же в штабе был!
— По работе, — он развёл руками.
— Ой! — Надя забавно округлила глаза, отчего стала похожа на японское аниме. — Я с Аней говорила недавно! Она сказала, что Илья тоже
Лёха мысленно застонал. Ну вот, приехали…
— Ну, в представительстве много народу работает! Я там многих видел.
Она прикусила губу, прищурилась и задумчиво повторила:
— Ты с ним совещался…
Он молча пожал плечами. Врать не хотелось, а правду рассказывать было нельзя.
И тут она вдруг напряглась, её пальцы сжались на его рукаве.
— Лёша, — её голос изменился, стал тревожным. — Ты полетишь опять за линию фронта. С Ильей! На этой своей этажерке…
Лёха тяжело выдохнул, понимая, что отпираться бесполезно.
— Надя…
Надя фыркнула:
— Лёша, не ври мне! Я тебя знаю. Ты сияешь, как начищенный медный таз! У тебя вот этот блеск в глазах, когда ты влезаешь в какую-то очередную историю! Такой же точно был, когда ты угнал этот свой «Шторьх»!
— Лёша! — она крепче сжала его руку. — А по-другому никак?! — с лёгкой надеждой спросила она, но, видимо, сама знала ответ.
Лёха, глубоко затянувшись, выдохнул дым в сторону и улыбнулся. Он посмотрел в её обеспокоенные глаза, взял её ладонь в свою и слегка сжал.
— Надюша, я же лётчик. Меня тут оставляют облетать этот самолётик, написать рекомендации. Его в Союз планируют отправить. Придётся слетать тут в тыл в пару мест, проверить аппарат, — улыбнулся он мягко.
— Ты же знаешь меня, я безрассудно никуда не полезу! Это не мой метод.
— Читала я подпись на твоём самолёте! «Слабоумие и отвага»! Вот твой метод!
Глава 21
«А нюх, как у соба-баки!»
Начало июня 1937 года. Аэродром Алькала, пригород Мадрида.
Три дня спустя, Лёха стоял насмерть.
Он не собирался отступать, не сдавался и не колебался перед лицом превосходящих сил противника. Против него выступили сам Илья Старинов и его верные подручные, вооружённые мешками, тюками и свёртками. Они осаждали его маленький немецкий самолётик, намереваясь набить его до отказа оружием, боеприпасами, сухпайками, какими-то загадочными тюками и снаряжением для подрывников.
Лёха держал оборону.
— Не надо! — страдальчески воскликнул он, вырывая из рук бойца мешок с чем-то тяжёлым. — Вы его убьёте! Он маленький, ему и так плохо!
— Лёха, не психуй! — пробасил Старинов,
— По граммам, говоришь? — Лёха яростно размахивал руками. — Вы хоть представляете, сколько весит эта куча добра?! У самолётика, между прочим, тоже есть предел! А как садиться со всем этим барахлом в темноте на чёрти какую поверхность?!
— Пилота не будем больше кормить, он будет легче, вот и компенсируем! — отмахнулся Старинов, пихая в кабину ещё один мешок.
— Ты мне предлагаешь не жрать две недели?! — возмутился Лёха. — Мои семьдесят пять килограммов превратить в сорок девять?! Я всё Наде расскажу! И Ане! Из нас всех вон Илья самый упитанный! Его и надо на диету!
— Пилот — это оптимальный вариант! — ухмыльнулся Старинов, но тут же уклонился, потому что Лёха в сердцах швырнул в него подвернувшийся мешок.
Испанцы переглянулись, явно развлекаясь этим зрелищем. Один из них, прислонившись к крылу, даже достал сигарету и, наблюдая за борьбой двух упрямцев, смеясь, произнёс:
— Такое ощущение, что у них ритуальный танец.
— Я был бы более спокоен, если бы сам не летел на этом аппарате! — хмыкнул второй, пожимая плечами.
Битва разгоралась.
* * *
Эти три дня пролетели, как один миг.
Договорившись о порядке действий, Лёха вертелся, как электровеник — бегал, договаривался, проверял, ругался, снова проверял. Казалось, он успевал быть везде одновременно, а к вечеру валился с ног, только чтобы наутро снова броситься в эту круговерть подготовки.
Первым делом, приступив к своим обязанностям пилота диверсионного отряда, Лёха решил максимально обезопасить своё будущее. Он поставил свой самолётик на виду около ангара и отправился к местным зенитчикам. Разговор предстоял важный — наш отчаянный авиатор до дрожи в коленках боялся точности дружественных зенитчиков, особенно когда не надо.
Пресловутая посадка на «Протезе» вместе с прервавшей её очередью проносилась перед глазами, как будто это было только вчера. Было бы обидно получить очередь с земли от чрезмерно бдительных зенитчиков из-за несогласованности.
Спустя примерно час интенсивного общения, перемежавшегося сигаретами, жестами в сторону стоящего недалеко «Шторьха» и крепкими выражениями, у Лёхи появилась некоторая уверенность, что ребята не станут палить по маленькому самолёту, не разобравшись. Они подробно обсудили углы подхода, процедуру посадки, договорились о передаче по смене информации о прилёте, да и вообще пришли к выводу, что стрельба без разбора — вещь вредная. Хотя в глазах испанских деятелей от ПВО явно читалось: «Полезная!»