Мотылек

Сурикова Марьяна

— Тогда ты поступила крайне неосмотрительно, родившись женщиной.

Ну вот опять. Я горько вздохнула.

— Раз желаешь иной награды, я разрешаю тебе попросить самой. Какой подарок за спасение Агаты ты хочешь?

— Не прикасайтесь больше ко мне.

— Не прикасаться? — Джаральд приподнял одну бровь, — очень интересная просьба, даже сказал бы, оригинальная. Но что противного в прикосновениях? Они ведь приносят тебе удовольствие.

— У удовольствия горький привкус, граф.

—

Хм, — он задумчиво опустил голову, — хорошо, просьба выполнима, только не до конца мне понятна.

— А что в ней непонятного?

— Прикасаться можно по-разному. Хотелось бы знать, как именно ты запрещаешь мне это делать?

— Как запрещаю прикасаться к себе? Но ведь..., — на миг растерялась, не зная, как точнее выразить свою мысль, — это же совершенно ясно, не прикасайтесь ко мне... руками.

— Только руками? Остальным можно?

Остальным? Ах, вот оно что! Пообещал исполнить мою просьбу, а сам ищет лазейки.

— Губами тоже.

— Всё?

— Нет.

— Рози, а не проще составить список? Иначе я непременно что-нибудь забуду.

Я уже начинала злиться. Что за бесконечные насмешки?! Будет тебе список, самый подробный.

— Присаживайся, — граф отодвинул для меня стул и положил на стол чистый лист бумаги и перо.

Я обмакнула перо в чернила и стала выводить надпись о том, что господин граф даёт слово не прикасаться ко мне и дальше по списку: руками, губами, пальцами, ладонями...

— Не забудь также пояснить «кончиками пальцев» и, возможно, языком?

Я мгновенно покраснела, но быстро добавила перечисленное и даже приписала «кончиком языка».

— А телом считается? — отчим заглянул через плечо, поставил руки на стол, наклонившись совсем близко.

— Считается, — я тотчас же добавила этот пункт, согнувшись так низко, что почти уткнулась лицом в лист.

— Даже локтями нельзя?

— Локтями? — вот тут я удивилась, — как можно прикасаться локтями?

— Показать?

Я заколебалась, но кивнула, а в следующий миг отчим коснулся моей напряжённой спины, провёл локтями вдоль позвоночника, и я выгнулась и сама подставила ему затёкшие мышцы. Мягкие надавливания ощущались чуточку сильнее в тех местах, где спина особенно ныла. Они расслабляли, успокаивали, снимали долгое напряжение. Обласканные мышцы разом издали дружное «Ах», и, кажется, «Хорошо» слишком похожее на «Ещё», и с огромным сожалением я отстранилась.

— Локтями не нужно, — дописала один пункт.

— А дыханием?

— Что? — я думала, сильнее удивиться уже невозможно.

Не спрашивая больше разрешения, граф решил продемонстрировать сразу. Он ласково пробежался пальцами между прядями старательно уложенной горничной причёски, собрал упавшие на шею локоны, отводя их в сторону, захватил крепче в

кулак и легонько натянул. Мне пришлось откинуть голову, а Джаральд склонился ниже, и я почувствовала невесомое прикосновение его горячего дыхания, легче пёрышка. Чувственные губы, которые умели так нежно ласкать, замерли в миллиметре от шеи, совсем-совсем близко, жар сменился лёгкой прохладой, когда граф подул на кожу, мгновенно покрывшуюся мурашками.

— Будешь вносить в список запретного? — тихий шёпот шевельнул выбившиеся из причёски волоски, дыхание окутало лёгким ароматом мяты, я прикрыла глаза и даже не шевельнулась. Мне и отстраняться от него не хотелось, наоборот, желала уже ощутить прикосновение его губ к шее.

— Записывай, — привёл в чувство граф, накрыв ладонью мою подрагивающую руку с пером, и лично вывел в списке: «Дыхание».

— Наверное, это все, — наконец резюмировала я, пробежав глазами внушительный перечень.

— Точно ничего не забыла? — я вздрогнула, когда мужчина пощекотал меня за ухом кончиком гусиного пера, и продолжила писать, припомнив все то, чем граф пользовался, пока соблазнял, и добавив кое-что от себя.

— Превосходно, — отчим отстранился, выпуская меня из плена, — теперь документ нужно заверить.

— Заверить?

— Конечно, чтобы он имел силу, ты обязана поставить свою подпись, а я свою, заодно припишу, что ознакомился и согласен с содержанием.

Я расписалась внизу списка и протянула листок отчиму. Он немедленно вывел размашистую подпись, посыпал чернила песком и подул.

— Чудесно, вот твоё желание и исполнено, Рози. А впрочем, мы забыли один важный момент.

— Какой момент?

— Условия, при которых этот документ теряет силу.

— Списку необходимо следовать всегда, граф.

— Это невозможно, Розалинда, всегда есть особенные факторы...

— Довольно же. Вы снова пытаетесь обратить все себе на пользу. Этот документ перестанет действовать только тогда, когда... когда его съест большая белая мышь... у меня глазах.

— Какое интересное условие, — Джаральд выглядел огорчённым, — боюсь, подобное просто не может произойти.

— Именно! — я поднялась, протянула список графу, оставила на его столе украшения и впервые за долгое время с чувством выполненного долга и удовлетворением в душе покинула кабинет.

Катрин приехала, когда я прогуливалась по саду. Вокруг меня скакал радостный Рик, чьё место в апартаментах графа теперь было занято выздоравливающей пантерой. Джаральд даже не поинтересовался моим мнением насчёт собаки, а просто поставил перед фактом, что пёс будет ночевать в моей комнате. Его камердинер привёл Рика в спальню, уже после возвращения отчиму драгоценностей.