Мой мастер (сборник)
Шрифт:
— Сколько вас? — спросила дежурная, пытаясь прочитать надписи на трошкинской груди.
— Четверо. Один лишний.
— Всем места хватит, — сказала дежурная.
— Вы из какого общества, ребята? — Перед замершими от страха Хмырем, Косым и Али-Бабой остановился скучающий командированный.
— «Трудовые резервы», — сообщил Косой.
— А «Динамо» бежит?
— Все бегут, — пробурчал Хмырь.
— За мной, — позвал Трошкин. И спортсмены организованно
Команда подошла к двери, Косой присел на корточки, заглянул в замочную скважину, потом привалился спиной к правому косяку, а в левый уперся ногой и сильно потянул дверь на себя. Хмырь толкнул дверь, и она распахнулась.
— Ключ же есть! — возмутился Трошкин.
— Привычка, — сказал Хмырь.
«Марафонцы», голодные и обессиленные, рухнули на кровати.
— Жрать охота, — простонал Косой.
— Очень охота, — поддержал Али-Баба. — А у нас в тюрьме ужин сейчас… макароны…
— Вот что, — приказал Трошкин. — Отсюда ни шагу, понятно? Я сейчас вернусь! — Он вышел в коридор. — Товарищ, — робко попросил он сидящего возле дежурной командированного. — Вы не могли бы мне на несколько минут одолжить какие-нибудь брюки? А то наши вещи еще не подвезли…
— Может, козла забьем? — оживился командированный вставая.
— Потом, — пообещал Трошкин.
На улице Трошкин вошел в телефонную будку, снял трубку и набрал 02.
— Милиция, — отозвались с другого конца.
— Можно лейтенанта Славина?
— У нас такого нет.
— Как нет?
— Так. Нет и не было.
— Я — Доцент! — закричал Трошкин.
— Поздравляем!
— Вас разве не предупредили?
— О чем?
Евгений Иванович посмотрел на бестолковую телефонную трубку и положил ее на рычаг. Медленно вышел из автоматной будки.
— А какой это город? — спросил он у пионера.
— Новокасимск, — сказал пионер, с восхищением разглядывая татуированного босого дядю в узких джинсах.
— А Али-Бакан далеко?
— Тридцать километров.
Трошкин задумался.
Детский сад в Новокасимске был такой же, как в Москве, — двухэтажный, белый, штукатуренный.
Трошкин пригладил набок челку и пошел в подъезд.
— Здравствуйте! — вежливо поздоровался он, войдя в кабинет заведующей.
— Здравствуйте, здравствуйте… — отозвалась заведующая, глядя на робкого посетителя. — Садитесь.
— С вашего разрешения, я постою. — Трошкин хотел скомпенсировать свою внешность хорошими манерами. — Понимаете, в чем дело… —
Она понимающе покивала.
— Нас четверо, — продолжал Трошкин.
— И все заведующие?
— Вроде… — смутился он.
— Ну-ну…
— И вот, понимаете… в цистерне, где мы ехали, случайно оказался цемент, и наша верхняя одежда пришла в негодность.
— Бывает, — сказала заведующая.
— Мне очень неловко… — У Трошкина от унижения выступили пятна на лице. — Не могли бы вы мне одолжить на два дня 19 рублей 40 копеек?
— А хватит на четверых-то? — весело спросила заведующая.
— Хватит! — серьезно сказал Трошкин. Заведующая встала и взяла Трошкина за руку.
— Пошли! — сказала она и повела его за собой, высокая, статная и решительная, как боевой генерал.
Они вышли из детского сада к одноэтажному кирпичному зданию с забитыми окнами.
Заведующая отворила дверь, и они оказались в небольшой комнате, совершенно пустой, если не считать старой тумбочки.
— Здесь у нас будет игротека, — сказала она. — А вот здесь… — она отворила дверь в смежную комнату, — здесь у нас будет спортзал.
Где будет спортзал, Трошкин не увидел: комната до потолка была забита ржавыми радиаторами парового отопления.
— Так что вот вы с вашими заведующими очистите эту комнату от радиаторов и сложите их там, — она указала на навес во дворе. — Я вам за это плачу 20 рублей. Идет?
Трошкин задумался, глядя на бесконечные радиаторы.
— Идет, — сказал он. — Только знаете что: работать мы будем ночью. — Он подошел к тумбочке. — Положите наши 20 рублей вот сюда, в ящик. А на дверь повесьте замок. — Он показал на другой конец здания. — Когда все вынесем, эта дверь освободится. Мы войдем и заберем нашу зарплату.
Заведующая помолчала, обдумывая предложение.
— Хорошо, — наконец сказала она. — Только учтите, майн либер коллега: замок будет крепкий!
Командированный сидел по одну сторону стола, а Хмырь по другую. Между ними лежала шахматная доска, играющие сосредоточенно глядели на поле битвы. Хмырь был целиком и полностью одет в одежду командированного: костюм, рубашка с галстуком, ботинки. А командированный сидел раздетый — в трусах и в майке. Но на голове его была шляпа.
Али-Баба и Косой «болели» за спиной товарища. Али-Баба молчал, он ничего не понимал в шахматах. Косой тоже не понимал, но поминутно подсказывал: