Мой темный принц

Хантингтон Паркер С.

Зак Сан: Я позвоню им на всякий случай.

Ромео Коста: Я еду в больницу.

Олли фБ: Нет необходимости.

Ромео Коста: Я возьму с собой Дал.

Олли фБ: Разве я не достаточно настрадался сегодня?

Зак Сан: Не совсем. Тебе нужно, чтобы мы что-нибудь принесли?

Олли фБ: Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ВЫ НЕ ПРИХОДИЛИ.

Зак Сан: До скорой встречи.

14

Оливер

Сглаз.

Несчастье. Проклятие.

Я принес несчастье всем, кто был мне дорог.

Тогда. Сейчас. Ничего не изменилось.

Ножки дешевого пластикового сиденья в приемной топорщились подо мной каждый раз, когда мой каблук подпрыгивал на линолеуме пола. Я стучал пальцами по коленям в ритме «Спящей красавицы».

Мне следовало воспринимать это как предупреждение. Мне удалось прожить пятнадцать лет, не слыша ее. Однако воспоминания о том, как я танцевал под нее с Брайар, всплыли в памяти несколько дней назад на вечеринке, после того как наследница Монако попыталась заманить меня на быстрый секс в ванной комнате известного дворца. Заиграл вальс, испортив весь момент.

Часы над приемной сверкнули на меня.

Два часа ночи.

Я вздохнул, размахивая рубашкой, которую я стащил у проходящего мимо. Несмотря на то, что на мне все еще были жалкие промокшие джинсы - те самые, в которых я спас Брайар, - я не чувствовал холода. Благодаря притоку адреналина я вообще ничего не чувствовал. Только знакомое волнение, возбуждение и отчаяние, которое накатывало на мое нутро всякий раз, когда мы с Брайар оказывались в одном почтовом индексе.

Парамедики позволили мне сопровождать ее в машине скорой помощи, вероятно, потому, что я и сам выглядел не слишком привлекательно. К тому времени как мы приехали, Брайар потеряла сознание. Врачи отправили меня в отдельный процедурный отсек, проверили показатели и вызвали двух враждебно настроенных медсестер, чтобы те поругались со мной за то, что я надел рубашку на что-то сухое.

С тех пор я занимал угол зоны ожидания на ближайшем к палате Брайар сиденье. Здесь меня допрашивали, что происходило примерно так:

Медсестра: Мы не можем связаться с ее контактными лицами.

Я: Ее контактные лица - это два нерадивых пламенных мудака.

Медсестра: Тем не менее, мы не можем до них дозвониться, но мы будем продолжать попытки.

Я: Не беспокойтесь. Ее родители пропали без вести с момента полового созревания. Я практически ее ближайший родственник.

Но так ли это? Лучше спросить: А должен ли?

Прошло два часа, а я все еще сидел в том же кресле и ждал новостей.

Пожалуйста, не впадай в вегетативную кому. Я чертовски не люблю принимать важные решения. Я едва могу решить, что хочу на завтрак.

Откинув голову назад, я ударился ею о стену и закрыл глаза. Больницы меня угнетали. Сильнодействующая смесь отбеливателя, антисептика и непередаваемого запаха страданий. Коктейль, с которым я хорошо познакомился за годы, просиживая часами возле операционных и отделений интенсивной терапии.

Сквозь

звук шагов, звонки телефонов и стаккато писков кардиомониторов послышался звук открываемой двери.

— Господин фон Бисмарк?

Я резко поднялся на ноги.

Доктор Коэн пронесся мимо рядов кресел, остановившись совсем рядом с моим. По большей части я гордился тем, что не сужу о людях по внешности, но если бы мне пришлось выбирать врача для лечения Брайар, это был бы он. Лысый. Морщинистый. Суровый. Насколько я знал, ему могло быть как пятьдесят пять, так и восемьдесят три. Это не имело значения. Лишь бы он не был только что из ординатуры и не нарвался на свой первый провал.

Опираясь на подлокотники, я поднялся на ноги, удивляясь собственной неустойчивости.

— Что случилось?

— Медсестры сообщили мне, что вы ближайший родственник мисс Ауэр.

— Ага.

Он пролистал множество страниц своего планшета, не сводя с них глаз.

— Вы парень? Муж?

Я покачал головой.

— Старый друг.

— А как насчет ее родителей?

— Не в курсе.

— Братья и сестры? Партнер?

Я провел языком по внутренней стороне щеки, переминаясь с ноги на ногу.

— Только я.

Насколько я знал, у нее были с кем-то любящие, заботливые отношения. Но ее телефон утонул в воде, и у меня не было возможности достать его, так что, к сожалению (для него), оставался я.

Доктор Коэн хмыкнул, постукивая острием ручки по доске для записей.

Я использовал все свое самообладание, чтобы не выколоть ему глазные яблоки.

— Ну?

— Начну с хороших новостей. — Он сунул клипборд подмышку и достал из кармана пальто носовой платок, вытирая пот с блестящей кожи головы.

— Мы провели компьютерную томографию, магнитно-резонансную томографию и рентген после проверки жизненных показателей мисс Ауэр. Кажется, все в порядке. На снимках отсутствуют переломы черепа, кровоизлияния и ушибы тканей мозга. Мы назначили ей противосудорожные препараты, чтобы подстраховаться, но переломов костей или других проблемных зон нет.

Я кивнул, как школьник, ожидая, что вот-вот упадет другой ботинок. По моему опыту, плохие новости всегда сопровождались хорошими. Где-то в таком духе: Поздравляю, ты выжил, но ты будешь жалеть об этом каждый гребаный день своей жизни.

— И все же... — Он прочистил горло и оглянулся на закрывшуюся дверь Брайар. — Похоже, что мисс Ауэр страдает от того, что мы называем, говоря медицинским языком, посттравматической амнезией. ПТА, сокращенно. Вам знакомо это понятие?

— Только по сериалу «Дни нашей жизни».

Я никогда не встречал человека, страдающего от амнезии. Вся эта концепция казалась мне сложной для понимания. Что-то такое, что беспрецедентно часто случалось только с героями мыльных опер и подсудимыми на шоу «Судья Джуди». И еще - я потратил большую часть своих двадцати лет, надеясь, что это случится со мной, но так и не дождался.