Мой темный Ромео

Шэн Л. Дж.

Как жалко, что это привело меня в восторг.

Но увы, это так.

Я вернулась на кухню за бутылкой воды, после наших встреч меня всегда мучила жажда, и снова прошла мимо его кабинета по пути наверх.

Я остановилась, заметив, что он больше не смотрит на экран. Его локти теперь опирались на стол, и он сложил голову, глядя вниз.

Он выглядел раздраженным.

Недовольным.

И больше не испытывал ко мне ненависти.

ГЛАВА 46

Даллас

Мы с Ромео погрузились в рутину.

Рутина, в которой я делала все, что хотела, когда хотела, и он перестал меня беспокоить по этому поводу.

В основном это состояло из обеденных свиданий с Хетти, походов в местные библиотеки и запоев Генри Плоткина в ожидании четырнадцатой книги и последней.

Не совсем жизнь на грани.

Этот вечер проходил, как и любой другой. Пока я парила над плитой, поглощая свиную грудинку адобо прежде, чем Хетти успела ее накрыть, Ромео ел свою скучную курицу в своем скучном кабинете.

Не дай Бог, чтобы его застукали за цивилизованным поведением с женой перед персоналом.

— Ты не тряпка, Дал, — Хетти отдернула от меня кастрюлю, — тебе не нужно вылизывать посуду дочиста.

— Это называется эффективностью. Я экономлю воду на случай засухи.

— Той, что по всей стране?

— Это называется патриотизм, Хетти.

— Мы обе знаем, что ты каждый вечер заканчиваешь ужин за две секунды, чтобы выгнать меня пораньше, чтобы ты и Люцифер могли пошалить.

Поскольку она сказала только правду, я так и сделала, выпроводив ее и Вернона за дверь.

К тому времени, как Ромео проскользнул в мою комнату, я уже ждала его на своем одеяле, голая, с Генри Плоткиным в одной руке и маркером в другой.

По правде говоря, я считала дни, часы, минуты до менструации. Мне так хотелось проснуться утром, ладно, днем, и обнаружить, что у меня задержка.

Ничто не сделало бы меня счастливее, чем беременность. Я была в этом уверена.

Даже если мое благословение станет проклятием Ромео.

Ромео подошел ко мне и попытался оторвать мои пальцы от твердой обложки.

— Подожди, — я надулась, потянув его обратно, — Мэдисон собирается…

Он стоял мертвенно неподвижно.

— Мэдисон?

— Персонаж . Сестра Генри.

С другой стороны, Мэдисон-отморозок? Я ничего не слышала о нем после разборки в «Ле Блю».

Я бы солгала, если бы сказала, что мне было хорошо от того, как мы расстались. Не из-за чувства вины. Мэдисон использовал меня как орудие против моего мужа, который последний использовал меня как орудие против Мэдисона.

Если бы я была судьей, они оба были бы осуждены за преступления. Просто отстойно осознавать, что мы трое застряли в этой власти, эго и деньгах.

Я отпустила книгу,

позволив Ромео положить ее на тумбочку. Затем он продолжил показывать мне рай в месте, которое должно было стать моим личным адом.

Мы делали все, кроме секса. Проводили часы, исследуя тела друг друга. Каждый мускул. Каждый изгиб. Все лизали, целовали, царапали и сосали.

Он знал мое тело вдоль и поперек. Родинка под правой бедренной костью. Каждая отдельная веснушка на моем плече.

И я внимательно изучила его, узнав, где именно ему щекотно (между шестью кубиками и бедренной костью), что заставляло его вдохнуть (когда я накрыла головку его члена своим ртом, а затем дунула воздухом на кончик), и то, что он просто терпел, потому что знал, что мне это нравится (когда я лизала раковину его уха. От этого у него мурашки по коже).

В два часа ночи он натянула штаны на ноги. Я лежала в постели, губы надуты, волосы в беспорядке, тело восхитительно ноет.

Ромео взглянул на бедный цветок и пробормотал что-то подозрительно похожее на:

— …неспособность ухаживать за комнатным растением, не говоря уже о целом ребенке.

Роза Вернона победила невозможное – меня.

Моя лишенная солнца комната, грязная вода, в которой она мариновалась, и моя общая невнимательность.

Время от времени Ромео ухаживал за ним, подменяя свежую воду. Однажды он даже взял крошечные ножницы, которыми я подстригала брови, обрезав кончик розы.

Может быть, поэтому с него упал только один лепесток с тех пор, как мы начали регулярно встречаться.

Я не знала, что произвело на меня большее впечатление – способность Вернона создать подвид розы или скрытая черта моего мужа заботиться о вещах с нежностью любящего отца.

На следующее утро я танцевала вокруг кухонного острова с Хетти, погрузившись в шоколадный челлендж.

Каждый бренд под солнцем растянулся перед нами. «Godiva», «Cadbury», «Dove», «Ghirardelli», «Lindt» и «La Maison du Chocolat».

Вернон, наш судья, сидел на барном стуле поверх четырех толстых учебников по финансам, которые я украла из кабинета Ромео для увеличения роста. Не то чтобы мы с Хетти могли видеть его сквозь повязки на глазах.

Я жевала жемчуг малинового ганаша.

— Godiva.

Вернон прочистил горло, прервав мой счет 4-3.

— Миссис Коста, у вас гость.

Как всегда, он настаивал на том, чтобы называть меня миссис Коста.

И как всегда, я заметно вздрогнула.

Я сорвала повязку с глаз, задыхаясь.

— Фрэнки!

Но это была не она.

И не мама.

Мои легкие опустели, порыв воздуха свистнул мимо моих губ.

Передо мной стоял Шепард Таунсенд.

Он завис в дверном проеме со шляпой в руке, переминаясь с ноги на ногу.