Моя драгоценная гнома
Шрифт:
— Так мы готовили перепелок на охоте, — пояснил он, укладывая глиняную болванку в огонь. — Жаль, соли нет, но я нашел здесь дикий чеснок и душицу. Получится сносно.
Сносно! Получилось просто потрясающе!
Запеченная в глине курица оказалась сочной и ароматной. Мы уничтожили ее за четверть часа и блаженно развалились на травке. Я жалела только, что Дагобер украл лишь одну курицу.
— Мы должны дать знать моему дяде, что происходит, — сказал Дагобер, лежа возле меня и глядя в голубое небо,
— Лучше бы нам пойти к фее Сирени, — ответила я. — Послушай, мне нет дела до ваших заговоров, и без разницы, кто будет на троне — ты, твой дядя или ваши внуки. Мой отец в опасности, я должен спасти его.
— Отец? — Дагобер повернул голову. — Ты ничего не говорил. Какая опасность.
— Его похитила ведьма, — доверилась я. — Я подал прошение в суд, но судья ничего не сделал, только обобрал нас с папашей до нитки. Я обратился к маркграфине, но в эту же ночь ведьмы напали и на меня. Веревка на болоте — их проделки. Так они хотели от меня избавиться.
Дагобер перекатился на бок, подперев голову, и слушал очень внимательно, хмурясь и кусая травинку.
— Мне надо избавиться от тебя, как можно быстрее, — сказала я. — Тебя заботит только твой трон, а я думаю об отце. Надеюсь, ведьма не причинит ему вреда, он знаменитый ювелир, а она хотела, чтобы он сделал украшения для ее дочерей. Она хотела, чтобы ее дочери понравились тебе на балу, когда будешь выбирать невесту.
— Вот как, — задумчиво промолвил принц. — Ну что ж, тогда все более-менее понятно. Но какая глупость думать, что я буду выбирать невесту из-за украшений…
— А где сейчас те розы, что ты купил у нас? — спросила я небрежно.
— Розы? — Дагобер думал о чем-то своем. — Розы подарил…
— А кому? — подкинула я новый вопрос.
Эльф посмотрел на меня и выплюнул травинку, поднимаясь на ноги.
— А вот это — совсем не важно, — сказал он. — Поднимайся. Нам пора идти.
Я обреченно встала, отряхивая штаны и ладони, и буркнула:
— Куда пойдем?
— Пойдем к твоей феечке, — ответил Дагобер. — Мне тоже не терпится от тебя избавиться, к тому же, мы здорово забрали на запад — как раз по пути.
— Мы пойдем к фее Сирени?! — взвизгнула я, не веря ушам.
— И по пути постараемся сообщить обо всем дяде, — Дагобер потуже затянул пояс. — У меня все равно есть пара вопросов к этой особе. Думаю, более страшное проклятие мне уже не грозит.
Невозможно передать, какое облегчение я испытала. Не такая уж и задница этот принц! Мне захотелось плакать и смеяться одновременно, и я не сдержала улыбку.
С моих губ тут же сорвались роза и жемчужина и упали в траву.
Дагобер, надевавший куртку, замер.
— Это что сейчас было? — спросил он.
41
Вот
Я растерялась и смотрела на Дагобера, позабыв про радости и улыбки. А он переводил взгляд с меня на землю, где светилась молочным светом крупная жемчужина и благоухала на всю поляну роза.
— Что это? — повторил Дагобер.
— Где? — спросила я, не придумав ничего более умного, и продолжала таращиться на него.
— Там, — он указал пальцем к моим ногам.
— О! — я опустила голову, словно впервые увидев драгоценный камень. — Как это я ее уронил?
— Так ты камни в защечных карманах прячешь? — Дагобер натянул куртку и опередил меня, подхватив жемчужину.
Теперь он крутил ее, осторожно держа двумя пальцами.
— М-м-да-а… — выдавила я.
— А розы у тебя под языком растут? — спросил он.
Я молчала.
— Вот что, Эрм, — принц всучил мне жемчужину и так же внимательно рассмотрел розу, правда, в руки ее не взял. — Мне твои секреты надоели. Я хочу сейчас же услышать всю правду…
Я застонала мысленно, а язык уже сам собой молотил о подарке феи Сирени:
— Всего-то дала ей напиться, когда гномы не пускали ее к колодцу. Она тогда обернулась старушкой, и ее толкали… а я пожалел… И она пришла к нам домой и сказала, что теперь когда засмеюсь или запою, с моих губ будут падать драгоценные камни и прекрасные цветы.
— Ничего себе, отблагодарила, — сказал эльф. — И ты стал вот так плеваться камнями?
— Почему — плеваться? — обиделась я. — Когда пою или смеюсь…
— Или когда улыбаешься.
— Или когда улыбаюсь, — покорно повторила я. — Папаша тогда очень испугался, хотя это было здорово — мы столько камней сразу добыли, даже платить поставщикам не пришлось. Он запретил мне смеяться при сторонних, боялся, что меня похитят ради богатства. И петь тоже запретил. А сам говорил, что это он находит камни. Его так и прозвали — Счастливый Гном.
— Твой отец совершенно прав, — сказал Дагобер, слушая меня и хмурясь. — А фея повела себя, как идиотка. О чем она думала, награждая тебя таким опасным даром? Даже не знаю, стоит ли идти за помощью к такой дуре…
— Она не думала ни о чем плохом, — запротестовала я. — Она верит, что в каждом есть что-то доброе, и что даже в самом черном сердце может просиять луч света. Она подумать не могла, что кто-то захочет меня похитить.
— Сказки для глупых гномов, — проворчал эльф. — Ладно, идем к Туманным горам, попробуем разыскать фею, раз уж она так к тебе добра.
— Спасибо, — произнесла я очень искренне, и даже пустила слезку, чему очень смутилась.
Дагобер увидел и отвернулся, по-моему, ему было неприятно видеть, как я плачу. Я поспешно вытерла щеку рукой.