Моя драгоценная гнома
Шрифт:
— Проклятье! — Дагобер закусил губу, глядя на гному. Лицо ее стало необыкновенно светлым и спокойным. Ресницы бросали тень на щеки, и это придавало девушке совсем неземной вид. Может, она уже умерла?! Но грудь ее тихонько вздымалась, и она поморщилась, когда он взял ее под мышки половчее.
Дагобер бросился наугад, продираясь сквозь боярышник, и бежал, пока не задохнулся, но все тщетно — лес окружал их плотной стеной.
Чуть не плача от досады, он опустил гному на траву. Чем бегать без толку,
— Тебя надо перевязать, — сказал Дагобер, отводя ее руки.
— Не надо, — прошептала она. — Не трогай меня…
— Тебе нечего бояться, — начал он, но она его перебила.
— Помоги моему папаше, пожалуйста. Ты же принц, а все это… это недоразумение… Папаша — Багз, гном Багз. Его дело в суде, у судьи…
— Ты только не вздумай умирать! — заорал на нее Дагобер. — Чего это про папашу заговорила?! Дай перевяжу…
Но она вцепилась в курточку мертвой хваткой, не давая расстегнуть.
— Гномий олух! — вспылил Дагобер, довольно грубо разжимая ей пальцы.
— Не смей! — взвизгнула она и вдруг распахнула глаза. — Ты чувствуешь?.. Пахнет сиренью…
Нашла время для сирени. Дагобер рванул ворот ее куртки, вырывая пуговицы с мясом, но тут ветер и в самом деле донес до него запах сирени.
— Значит, деревня близко! Держись, Эрм, только держись, — он подхватил гному на руки, и побежал, принюхиваясь, как гончая по следу. Где же эти проклятые сиреневые заросли? Но лес будто играл с ним — заманивая, запутывая. Дагобер готов был поклясться, что уже три раза пробежал мимо одной и той же елки.
— Положи меня и не тряси, — простонала гнома. — Я устала…
Он опять уложил ее в траву, и запах сирени теперь стал особенно сильным. Голова гномы бессильно завалилась набок, и Дагобера охватил самый беспощадный гнев, ярость, злость — все вместе и усиленное десятикратно.
— Сколько ты будешь издеваться над нами, феечка?! — крикнул он в небо. — Хочешь, чтобы я позвал тебя? Так я зову! Если надо — на коленях приползу! Или ты ждешь, пока она умрет?! В тебе есть хоть капля доброты?
Гнома даже не пошевелилась, а вот лес ответил — деревья вдруг расплели ветки, давая дорогу, и Дагобер увидел сиреневые кусты, растущие вдоль тропинки. Здесь было утро, а там — день. Там сияло солнце и пели птицы.
— Держись, Эрм, — пробормотал он, забирая гному на руки. — Держись! Она сейчас появится, эта ведьма!
Он побежал по тропинке, и деревья сомкнули ветки закрывая путь обратно.
— Фея! Появись! — кричал Дагобер, заглядывая то за один сиреневый куст, то за другой. — Она умирает!
Он выбежал к озеру, в котором плавали белые лебеди, и увидел ее…
Белая тень между гроздьями сиреневых и фиолетовых цветов.
— Здравствуй, принц Дагобер, — сказала фея Сирени. — Я рада, что ты нашел время навестить меня.
Малиновка слетела к ней на плечо и защебетала. Фея пощекотала ей желтую грудку и засмеялась. К воде спустились олени, чтобы напиться, а лебеди захлопали крыльями, перелетая на другую сторону.
Дагобер ощутил себя лишним в этом солнечном и душистом царстве. Он стоял, перепачканный кровью, с окровавленным телом на руках, грязный, уставший, а все вокруг так и сияло красотой и безмятежностью.
— Ты… — он не находил слов, чтобы выразить фее всю свою ненависть. — Ты — убийца…
Малиновка вспорхнула в небо, а фея вышла на тропинку, и ветки сирени потянулись за ней, словно не желая отпускать.
— Пришел оскорблять меня? — она улыбнулась так нежно, словно Дагобер только что сделал комплимент ее наряду.
— Пришел за помощью! — заорал эльф. — Ты не видишь, что наделала?! Из-за тебя эта девочка умирает!
— Из-за меня? — фея лукаво погрозила ему пальцем. — По-моему, она сама выбрала эту судьбу. Никто не просил ее заслонять тебя от ножа…
— Заслонять меня?.. — Дагобер тяжело сел на землю, держа бесчувственную Эрм на коленях. Может, она уже умерла? Заслонила от ножа…
— Такая самоотверженность, — фея приподняла подол платья, показав башмачки, украшенные серебряными пряжками, и подошла ближе, сочувственно покачав головой. — Она мне всегда нравилась, эта гнома Эрмель. Смелая, добрая, бесхитростная…
— Эрмель? — тупо повторил Дагобер.
— Ее зовут Эрмель. Она тебе не сказала?
— Нет.
— Наверное, у нее были причины скрывать от тебя свое имя. Наверное, ты не показался ей достойным доверия, принц.
Дагобера разозлил ее снисходительный тон.
— Ты поможешь? — спросил он злобно. — Или будешь щебетать, какая она хорошая?
— А ты как был грубияном, так и остался, — сказала фея безмятежно. — Нашел невесту?
— Да какую невесту?! — Дагобер готов был убить фею на месте. — Спаси Эрмель, белая кукла! Или у тебя совсем нет сердца?
— Как ты заговорил! — она засмеялась хрустально-переливчато. — Неужели, что-то изменилось?
— До каких пор ты будешь издеваться? — Дагобер готов был заплакать от досады и злости. — Помоги ей, пока не поздно.
— С ней все в порядке, не понимаю, почему ты так кричишь, — фея откинула белокурые локоны на спину. — Распугал моих пташек.
Но Дагобер не слушал ее. Губы Эрмель порозовели, лицо хотя и оставалось бледным, уже не было восковым, и дышала она глубоко и ровно.
— Что с ее раной? — спросил Дагобер, внезапно оробев. — Я могу посмотреть?