Моя война
Шрифт:
– Это «Град» работает, – определил по звуку Серёга-артиллерист.
Ночь жила своей, военной жизнью. И мы стали частью этой жизни. Сидящие вокруг меня люди молчали и думали о своём. Но я уверен, что мысли наши были очень схожи. А вопрос, который крутился у каждого в голове, был одним и тем же: «Что там впереди?»
Глава шестая
Утром, когда солнце только оседлало горизонт, сонный дневальный монотонно пролаял: «Подъём!» И тут же, без знаков препинания: «Кто в штаб армии – автобус через
– Серый! А фамилия твоя какая?
– Зверев. А твоя?
– Фадеев. Ладно, брат, удачи! Запиши адрес мой домашний…
– И ты мой… Слушай, напиши, как там, в Герате, будешь…
– И ты пиши!
Проводив взглядом группу офицеров и прапорщиков, которые потянулись к диспетчерскому пункту аэродрома, я пошёл к настоящему советскому автобусу – пазику. Настоящему, потому что он был желтым, добрым и домашним. В автобусе сидело семь офицеров. От лейтенанта до подполковника. Молча доехали до штаба 40-й армии.
Утренний Кабул не произвёл на меня никакого впечатления. А быть может, я не был ещё готов к впечатлениям и эмоциям. За окном автобуса была совершенно другая, чужая страна, и я смотрел в окно, как на экран телевизора. Словно телевизионная передача «Клуб кинопутешествий». Долго ехали. Казалось, что пересекли весь город по диагонали. Наконец остановились у ворот воинской части. Боец проверил паспорта. Въехали на территорию. Вышли из автобуса. Над всем, что окружало нас: жилыми модулями, какими-то складами, боксами для техники, – возвышалось на горе красивое здание с колоннами. Туда, в это здание, нас повёл старший лейтенант, представившись инструктором по комсомолу политотдела 40-й армии.
Член Военного совета – начальник всех политработников – общался с нами минут сорок. Наряду с общими фразами об интернациональном долге и о «коммунистах, которые всегда впереди», он сказал многое, что своей прямотой и важностью смысла сразу врезалось в голову. Почему-то особенно запомнились его слова:
– Насрите на бумаги. Главное – люди! Берегите пацанов!
Но тут же добавил:
– Но если приедет проверка, а нужных документов не будет, – пеняйте на себя. Знаете закон замполитовского благополучия?
По улыбкам сидящих рядом майоров и подполковников я догадался, что они этот закон знают. Член Военного совета, казалось, обращался лично ко мне:
– Так вот, закон вечный: сделал что-то – запиши, а не сделал – три раза запиши!
Завершающая часть инструктажа была мне уже знакомой:
– Желаю живыми вернуться домой. И чтоб грудь в орденах!
В Шинданд я улетел на следующий день. Повезло. Дежурный ещё утром предупредил, что борт будет часиков
– Давай, грузи свою трихомуть, пехота!
Летели часа два. Всё та же адская посадка. Но аэродром был совсем не похож на кабульский. На бетонке только боевые самолёты и вертолёты. Совсем маленькое здание так называемого аэропорта. И пейзаж совсем другой: горы поднимались где-то у самого горизонта, а вокруг лежала обожженная солнцем равнина. И жара была другой – замешенная на раскаленном песке. Этот мелкий колющий песочек благодаря ветру моментально влез во все поры моей кожи и складки одежды.
Все, кто летел в самолёте, а пассажиров было человек пятнадцать, стремительно и незаметно исчезли. Кого-то ждали и забрали машины, кто-то убежал в сторону близстоящих модулей. Прапорщик из экипажа, увидев моё растерянное состояние, подсказал:
– Лейтенант, по замене? Ну, и что стоишь? Иди, лови попутную машину и дуй в штаб дивизии!
Около диспетчерской стояла только одна машина – ГАЗ-66. Водитель, прикрыв глаза форменной панамой, дремал.
– Эй! Как добраться до штаба дивизии? – обратился я к нему.
Передвинув панаму с носа на затылок, солдат, по-волжски окая, ответил:
– Если хотите, можно с нами. Щас товарищ майор придёт и поедем.
Сказав это, боец исчез в сомнительной прохладе кабины. Действительно, через минут пятнадцать к машине подошёл офицер.
– Товарищ майор! До штаба дивизии не подбросите?
– Заменщик никак?
Майор был в тёмных, солнцезащитных очках, поэтому глаз его я не видел.
– Так точно!
– И куда?
– В Герат. В 101-й полк.
– Ага! Весёлое местечко. Давай, лезь в кузов, лейтенант.
Майор открыл дверь в кабину и весело прокричал водителю:
– Что, Саня, скоро и мне заменщика привезёшь? Осталось всего ничего – полгодика.
– Так точно, товарищ майор! Привезу!
По дороге, а мы ехали через старый город, я с любопытством разглядывал маленькие глинобитные лачуги. Одинаковых, как мне казалось, бородатых мужиков в длинных рубахах. Женщин, завернутых в чадру, как в кокон. Почему-то запомнился пост, где сидели на корточках афганские солдаты и ели арбуз. Один из них, заметив, что я пристально их рассматриваю, на хорошем русском спросил у меня:
– Э, коммодор, арбуз хочешь?
От неожиданности я рассмеялся, на что афганец пожал плечами и отвернулся. Наших постов по дороге было значительно больше: почти на каждом повороте или перекрёстке стояли БМП или БТР, на которых дремали, курили или что-то ели советские солдаты.
Через несколько минут мы подъехали к площадке, на которой пристроилось большое количество самой разной колёсно-гусеничной техники. Наш «шестьдесят шестой» остановился. Из кабины высунулся майор и прокричал мне: