Моя жизнь
Шрифт:
сообразуется с их идеалом. Критика эта не могла не оказать на меня
благотворного воздействия. Она помогала самоанализу.
V. РЕЗУЛЬТАТЫ САМОАНАЛИЗА
В 1893 году, когда я сблизился с друзьями-христианами, я был совсем
новичком в вопросах религии. Они усиленно старались растолковать мне слово
Иисуса и заставить принять его, и я был смиренным и почтительным слушателем
с открытой душой. В то время я, естественно, по мере сил и способностей
изучал индуизм
В 1903 году положение несколько изменилось. Друзья-теософы, конечно, намеревались вовлечь меня в свое общество, однако при этом они хотели
получить и от меня кое-что как от индуса. В теософской литературе заметно
сильное влияние индуизма, поэтому они рассчитывали, что я буду им полезен. Я
объяснил, что мои познания в санскрите оставляют желать лучшего, что я не
читал индуистских священных книг в оригинале и даже с переводами их знаком
весьма поверхностно. Однако, веря в санскара (тенденции, обусловленные
предшествующими рождениями) и в пунарджанма (перевоплощение), они полагали, что я смогу в какой-то мере им помочь. И потому я чувствовал себя великаном
среди карликов. Нескольким теософам я начал читать "Раджайогу" Свами
Вивекананды, а вместе с другими читал "Раджайогу" М. Н. Двиведи. Один из
знакомых просил меня прочесть "Йога сутрас" Патанджали. Целой группе я
прочел "Бхагаватгиту". Мы создали своего рода "клуб ищущих", где происходили
регулярные чтения. "Гита" просто очаровала меня, я и прежде питал к ее
текстам большое доверие, а теперь почувствовал необходимость изучить ее еще
глубже. В моем распоряжении были один или два перевода "Гиты", при помощи
которых я старался разобраться в оригинале, написанном на санскрите. Я решил
также заучивать наизусть одно-два стихотворения в день. Этому я посвятил
время своих утренних омовений. Эта процедура длилась тридцать пять минут: пятнадцать минут уходило на чистку зубов и двадцать - на ванну. Зубы я
обычно чистил стоя, как это делают на Западе. Поэтому на противоположной
стене я прикалывал листки бумаги с написанными на них строками из "Гиты" и
время от времени смотрел на них, что облегчало запоминание. Этого времени
оказалось совершенно достаточно, чтобы запоминать ежедневную порцию стихов и
повторять уже заученные. Помнится, я выучил таким образом тринадцать глав.
Однако заучивание "Гиты" должно было уступить место другой работе - созданию
и развитию движения сатьяграхи, которое поглотило все мое время.
Какое влияние оказало чтение стихов из "Гиты" на моих друзей, могут
сказать только они сами; для меня же "Гита" стала непогрешимым руководством
в поведении, моим
английский словарь, чтобы узнать значение новых слов, так обращался я и к
этому учебнику поведения за готовыми ответами на все свои тревоги и
сомнения. Такие слова, как "апариграха" (отказ от собственности, нестяжательство) и "самабхава" (уравновешенность), всецело завладели моим
вниманием. Как воспитать и сохранить эту уравновешенность - вот в чем
проблема. Разве можно одинаково относиться к оскорбляющим вас наглым и
продажным чиновникам, к вчерашним соратникам, затеявшим бессмысленный спор, и к людям, которые всегда хорошо относились к вам? Разве можно отказаться от
владения собственностью? Не является ли само наше тело собственностью? А
жена и дети - тоже собственность? Должен ли я уничтожить все свои шкафы с
книгами? Должен ли отдать все, что имею, и идти по стопам бога? Сразу же был
найден ответ: я не могу идти по его стопам, если откажусь от всего, что
имею. Мои занятия английским правом помогли мне в этом. Я вспомнил максимы
права справедливости, рассмотренные в книге Снелла. В свете учения "Гиты" я
более отчетливо понял значение слова "доверенное лицо". Мое уважение к
юриспруденции сильно возросло, потому что я открыл в ней религию. Я понял, что учение "Гиты" о нестяжательстве означает, что тот, кто желает спасения, должен действовать подобно доверенному лицу, которое, хотя и распоряжается
большим имуществом, не считает ни одной части его своей собственностью. Мне
стало совершенно ясно, что нестяжательство и уравновешенность предполагают
изменение души, изменение склада ума. Тогда я написал Ревашанкарбхаю, разрешив аннулировать страховой полис и получить то, что еще можно было
вернуть. Если же это не удастся, то нужно рассматривать уже выплаченные
страховые премии как потерянные, поскольку я убедился, что бог, создавший
мою жену и детей, как и меня, позаботится о них. Брату, который был мне как
отец, я написал, что отдаю ему все, что накопил до сих пор, и что отныне он
не должен ожидать от меня ничего больше, так как все будущие мои сбережения, если таковые окажутся, пойдут на благо общины.
Нелегко было убедить брата в правильности такого шага. Сурово разъяснял он
мой долг перед ним. Не следует, говорил он, стремиться быть умнее своего
отца. Я должен помогать семье, как это делал он. Я ответил брату, что
поступаю так же, как поступал наш отец. Следует лишь немного расширить
значение понятия "семья", и тогда мудрость моего шага станет очевидной.