Моя жизнь

Ганди Махатма

До сих пор этот опыт показал мне, что для тех, у кого слабое пищеварение и

кто прикован к постели, нет более легкой и питательной пищи, чем молоко.

Я был бы очень обязан тем, кто, обладая опытом в этом отношении и прочитав

эту главу, сообщит мне, удалось ли ему на основании опыта, а не из книг, найти растительную замену молока, которая была бы столь же питательна и

легко усвояема.

IX. БОРЬБА С ВЛАСТЯМИ

Вернемся к Азиатскому ведомству.

Иоганнесбург

был оплотом азиатских чиновников. Я видел, что они, вместо

того чтобы защищать индийцев, китайцев и других, притесняли их. Ежедневно ко

мне поступали жалобы следующего содержания: "Отказывают тем, кто имеет

право, а за сто фунтов стерлингов дают разрешения не имеющим никаких прав.

Если вы не вмешаетесь, то от кого же тогда ждать помощи?" Я разделял их

мнение. Если мне не удастся искоренить зло, то пребывание мое в Трансваале

будет напрасным.

Я стал собирать доказательства и, когда у меня их накопилось более чем

достаточно, обратился к полицейскому комиссару. Он оказался человеком

справедливым и отнесся ко мне не только не холодно, но, напротив, внимательно выслушал и попросил ознакомить с фактами, которыми я располагал.

Он сам опросил свидетелей и был удовлетворен их показаниями. Однако, так же

как и я, он знал, что в Южной Африке трудно рассчитывать на то, чтобы белые

присяжные осудили белого, нанесшего обиду цветному.

– Во всяком случае попробуем, - сказал он.
– Вряд ли стоит оставлять таких

преступников безнаказанными из опасения, что присяжные их оправдают. Я

должен добиться их ареста. Уверяю вас, что приложу к этому все силы.

Мне не нужны были подобные заверения. Я подозревал многих чиновников, но

поскольку прямых улик против них собрать не удалось, был отдан приказ об

аресте только двоих из них, в виновности которых не было ни малейшего

сомнения.

Мои действия невозможно было сохранить в тайне. Многие знали, что я бываю

у полицейского комиссара почти ежедневно. Два чиновника, которых должны были

арестовать, пользовались услугами агентов, более или менее искусных. Они

наблюдали за моей конторой и доносили чиновникам, где я бываю. Но чиновники

эти настолько скомпрометировали себя, что никакие агенты уже не могли им

помочь. Тем не менее, не располагай я поддержкой индийцев и китайцев, чиновники эти никогда бы не были арестованы.

Один из них скрылся. Полицейский комиссар добился приказа о его выдаче: его арестовали и доставили в Трансвааль. Обоих судили, но несмотря на

серьезные улики, а также на то, что один из них скрывался от суда, присяжные

признали их невиновными

и оправдали.

Я испытывал болезненное чувство разочарования. Полицейский комиссар также

был весьма огорчен. Профессия юриста мне опостылела. Самый интеллект стал

мне противен, поскольку оказывалось возможным проституировать его для

сокрытия преступлений.

Виновность этих двух чиновников была все же столь очевидна, что, хотя они

и были оправданы судом, правительство не сочло возможным оставить их на

службе. Оба были уволены, и в Азиатском ведомстве воздух стал сравнительно

чище, а индийская община вздохнула свободнее.

Событие это подняло мой престиж, и дел у меня стало еще больше. Удалось

сберечь многие сотни фунтов стерлингов, вымогавшихся ежемесячно у членов

общины. Однако всего спасти было нельзя, потому что бесчестные люди

продолжали свое дело. Но честный человек получил теперь возможность

оставаться честным.

Должен сказать, что лично я ничего не имел против тех двух чиновников.

Зная это, они обратились ко мне, когда оказались в затруднительном

положении, и я оказал им содействие. Чиновникам представился случай получить

службу в иоганнесбургском муниципалитете при условии, если я не буду против.

Один из их друзей сообщил мне об этом, я согласился не препятствовать им, и

они устроились.

Такое поведение с моей стороны весьма ободрило чиновников, с которыми мне

приходилось сталкиваться, и, несмотря на то, что мне часто случалось воевать

с их ведомством и я прибегал к резким выражениям, они сохранили ко мне самые

дружеские чувства. Тогда я еще не вполне сознавал, что мое поведение было

свойственно моей природе. Впоследствии я понял, что это неотъемлемая часть

сатьяграхи и характерная черта ахимсы.

Человек и его поступок - вещи разные. В то время как хороший поступок

заслуживает одобрения, а дурной - осуждения, человек, независимо от того, хороший или дурной поступок он совершил, всегда достоин либо уважения, либо

сострадания, смотря по обстоятельствам. "Возненавидь грех, но не грешника" -

правило, которое редко осуществляется на деле, хотя всем понятно. Вот почему

яд ненависти растекается по всему миру.

Ахимса - основа для поисков истины. Каждый день я имею возможность

убеждаться, что поиски эти тщетны, если они не строятся на ахимсе. Вполне

допустимо осуждать систему и бороться против нее, но осуждать ее автора и

бороться против него - все равно, что осуждать себя и бороться против самого