Мозаика. Невыдуманные истории о времени и о себе
Шрифт:
После 10-летнего конфетно-букетного периода Николай и Таня решили связать себя узами брака, и Татьяна с небольшим интервалом родила трех очаровательных малышей-крепышей: Машеньку, Алешку, а потом еще и Коленьку, будущего Николая Николаевича. Похоже, что мир и счастье окончательно воцарились в доме Цыгичко (постучим по дереву!).
Но это все было потом, а сначала Николай «отчебучил».
Служба в военном представительстве складывалась успешно. Коля участвовал в разработках современных ракетных систем, катался на ракетных поездах, летал в Жуковском на самолётах, прыгал с парашютом, месяцами не вылезал из Главного штаба РВСН и даже сочинял
Всё бы хорошо, но перспектив для роста не было, а тут ещё и перестройка! Началась эпоха откатов и прочих прелестей нарождающегося капитализма, да и зарплата военпреда, пусть и ведущего, не позволяла удовлетворить «орду моих желаний», как говаривал мой кумир Маяковский. Жизнь дала простор инициативе, забурлила, запенилась. Некоторые люди стали совершать поступки, которых от них никто не ожидал. В их числе оказался и Николай. Он решил оставить военную службу. Я уже работал в Москве, когда Николай пришел и рассказал все как о свершившемся факте.
Еще в армии Николай стал заниматься предпринимательской деятельностью, исходя из принципа, провозглашенного Горбачевым: «Что не запрещено, значит, разрешено!». А не запрещалось ничего, и Николай окунулся с головой во всякую работу, приносящую деньги. Он сказал мне, что то, что происходит с армией, ему противно, мешает жить и зарабатывать, и что он решил со службой покончить.
Я пробовал его урезонить: «Повремени, мол, тебе меньше двух лет до оформления воинской пенсии, к чему спешка?», на что Николай мне ответил:
– Вадим, хочешь, я расскажу тебе, как на днях за несколько часов заработал «чистыми» восемь с половиной тысяч рублей? Я пришел к знакомому директору мясокомбината и узнал, что у него нет этикеток для консервных банок со свиной тушенкой. За каждую этикетку он готов заплатить рубль-двадцать, но нужно очень быстро. Я выехал в Ярославль, где у меня в типографии работал хороший знакомый, а работы у них не было. Сошлись по 18 копеек за штуку, «ввж-ж-и-и-и-к» - и готово! Осталось только рассчитаться с такелажниками на погрузке, с шоферами за экспресс-доставку, и «в осадке» осталось 8 500 рублей. И для чего мне нужна эта пенсия? Да я за эти два года заработаю столько, что за 50 пенсионных лет не смогу получить!
Я понял, что против таких аргументов не возразишь: чтобы скопить столько денег, мне с моей зарплатой начальника отдела Госплана СССР пришлось бы работать почти полтора года, а еще надо кушать что-то! И «старое поколение» в моем лице признало себя побежденным в споре с молодым.
Когда в 1992 году Николаю предложили ещё раз принять присягу, теперь уже на верность не СССР, а России, он отказался и уволился из армии.
Иногда у него были большие доходы, иногда более чем скромные. Когда был при деньгах, был способен на широкие поступки: подарить, например, бывшей жене автомобиль.
Пять лет Николай жил в Москве, поставлял грузовиками этикетки для осетинской водки и ящиками возил деньги. Его клиентами были многочисленные винные заводы и пищевые предприятия Северного Кавказа и Воронежской области, но постепенно он стал осознавать, что
Николай рискнул и ступил на новую для себя стезю - полиграфическое дело. Освоил компьютер, изучил специфику полиграфических программ, благо, «база» в голове была академической. На территории Воронежской областной типографии арендовал крохотную комнатёнку и неисправную печатную машину, восстановил её, научился печатать сам, потом научил людей. Так помаленьку врос в рынок. В него поверил банк, дал кредит и дело пошло. Семь лет по просьбе руководства областной типографии работал в ней по совместительству главным инженером.
По-моему, Николай стал профессионалом. Я, конечно, дилетант в этом деле, но имею основание говорить так по следующим причинам.
Однажды он попросил меня познакомить его с профессионалами, занятыми выпуском типографского оборудования. Я рекомендовал ему обратиться на специализированный завод в Санкт-Петербурге, предварительно переговорив с его директором, Соловейчиком Александром Михайловичем.
Через пару недель Александр Михайлович рассказывал мне, что главный инженер их завода, признанный корифей в оборудовании для типографий, был поражен глубиной знаний Николая. Тот рассказывал о некоторых новинках, свободно ориентировался в зарубежной практике, дал несколько профессиональных предложений по улучшению существующей на заводе технологии. Расстались они в восторге друг от друга. Александра Михайловича я знал давно, верил ему, да и с какой стати ему необходимо было что-то сочинять?
А Николай стал профессионально заниматься типографским делом и сейчас успешно, на мой взгляд, руководит своей собственной типографий, одной из лучших в городе Воронеже.
Пожелаем же счастья ему и его многодетной семье.
Глава 40. Производство на заводе в 60-х годах
Продолжу свой рассказ о заводе.
Итак, в феврале 1965 года я был назначен начальником отдела механизации – сравнительно небольшого в масштабах завода вспомогательного подразделения, но важного в смысле необходимости в заводской технологической цепочке. Назначение совпало по времени с бумом развития производства, вызванного, как ни странно, «кукурузной лихорадкой», которую переживала наша страна по инициативе Хрущева. Посевы кукурузы росли, а убирать ее было нечем – не хватало техники. (В Воронеже даже произошел скандальный случай, когда поздней осенью неубранную кукурузу «прикатали» рельсом, привязанным к трактору, чтобы – не приведи Господь, ушедшие под снег кукурузные поля не смог заметить Хрущев, колесивший в это время по дорогам области с очередным визитом).
Херсонский комбайновый завод выпускал кукурузоуборочные комбайны ККХ-З (прицепные, с захватом на три рядка), но его производство не обеспечивало потребности союзного сельского хозяйства. Как-то в Москве на совещании Хрущев поставил перед машиностроением задачу: существенно расширить производство ККХ-3 и проблему снять (как всегда, быстро, немедленно!). Кто берется?
На этом совещании присутствовал наш первый секретарь обкома партии Хитров. Он-то и проявил инициативу и принял историческое для завода решение, ответив: «Мы!».