Мозаика. Невыдуманные истории о времени и о себе
Шрифт:
В принципе, решение было оптимальным: завод расположен удачно, в центре потребителей, на заводе завершалось строительство нового корпуса площадью около 20 тысяч квадратных метров, кадры в городе имелись в достаточных количествах, а огромная площадка завода с хорошими подъездными путями позволяла без осложнений осуществлять размещение комплектующих изделий и готовой продукции.
Особенностью нового производства было то, что оно организовывалось в условиях первых шагов нашей экономики по переводу оборонной промышленности на гражданские рельсы. Наш завод был определен головным, сборочным предприятием, а к нему «пристегнули» свыше 40 крупных предприятий оборонного комплекса, расположенных в Саратове,
И карусель завертелась сначала для вспомогательных служб, когда за несколько месяцев потребовалось спроектировать, изготовить и смонтировать транспортные конвейеры, окрасочные камеры, уйму нестандартизированного оборудования, оснастки, потом напряжение перешло и в основные цеха. Потрудиться пришлось всем, но в строго намеченный срок, в конце 1962 года, на заводе был начат выпуск комбайнов ККХ-3.
Следует отметить некоторые особенности нового производства.
Во-первых, высочайшую дисциплину поставщиков – послевоенные оборонные предприятия к «кукурузному» заказу отнеслись, как к приказу Верховного Главнокомандующего: со всей ответственностью. Задолго до начала производства с опережением графика наш завод был буквально завален комплектующими узлами, и проблемы с их наличием потом возникали лишь в порядке исключения.
Во-вторых, следует отдельно отметить высочайшее качество изготовления поступающих компонентов. На заводах-поставщиках, очевидно, существовал особенный технологический уклад, не позволявший исполнителю без разрешения допускать отклонения от требований технической документации даже в случае, если эти отклонения повышали качество.
Первые месяцы после начала подготовки производства нашим конструкторам часто приходилось выслушивать просьбы поставщиков примерно такого содержания: «У нас на предприятии не применяется сталь ст.5, можно ли ее заменить на сталь 40ХН?», или: «Можно чугун СЧ 12-24 мы заменим на модифицированный марки …?». А однажды просьба состояла в том, чтобы разрешить дополнительную термообработку шлицев и их шлифовку вместо «сырого» вида поставок (контрольная служба этого поставщика посчитала, что выпуск даже небольшой партии валов без шлифования и термообработки в дальнейшем неблагоприятно повлияет на уровень технологической дисциплины на предприятии).
Подобные изменения, конечно же, могли только повысить качество комбайна (доказано жизнью, и я об этом еще обязательно расскажу!), и оформлять их следовало лишь по формальным соображениям. Конечно, изменения влекли за собой увеличение себестоимости продукции, но кто тогда посмел бы эту себестоимость считать! Главным был лозунг: «План – любой ценой!».
Производство комбайнов шло гладко, без серьезных проблем, но наступил октябрь 1964 года, Хрущев был отправлен на пенсию, а с его уходом прекратилась «кукурузная лихорадка», и процесс пошел, как у нас часто бывает, в противоположном направлении: спрос на кукурузоуборочные комбайны прекратился, и их производство пришлось в 1965 году остановить. Но при плановой системе срабатывает принцип инерции производства, и у нас на складе готовой продукции скопилось около 8 тысяч нереализованных комбайнов, на которые не было сбыта. Три года ушло на то, чтобы с большим трудом реализовать большую часть остатков, но на складе еще оставалось 2 тысячи штук.
Неожиданно из Болгарии поступила просьба продать им крупную партию комбайнов. В принципе, подобные поставки были запрещены: нельзя было поставлять на экспорт продукцию, простоявшую несколько лет под открытым небом,
Леонид Николаевич Хрустачев, ставший к тому времени генеральным директором завода, любил повторять: «Чем хороша Советская власть – ты можешь решить любой, самый трудный вопрос, но для этого необходимо его ре-ша-ть!». И он решил: подписал кучу гарантий по качеству (весьма смелый поступок), и контрольная экспортная инспекция выдала заводу разрешение на поставку комбайнов в Болгарию. (Перед поставкой комбайны были лишь промыты и повторно окрашены).
К этому времени я уже был заместителем директора по производству и в числе всего прочего стал отвечать за экспортные поставки. На мой вопрос, не рискует ли он, давая смелые гарантии, Леонид Николаевич мне объяснил, чем он руководствовался при принятии решения: «Вы можете мне объяснить, почему за пять лет поставок комбайнов мы не получили ни единой рекламации от селян? Потому, что комбайны эти были изготовлены нашими оборонщиками в условиях строжайшего соблюдения абсолютно всех требований технической документации, а зачастую – выше этих требований! И с учетом этого я могу безо всякого риска подписать любые гарантии работоспособности поставляемой техники».
И комбайны были быстро отгружены в Болгарию – там близилась уборка.
Но у Хрустачева, видимо, душа все-таки болела, и он к началу уборки кукурузы для осуществления авторского надзора командировал в Болгарию начальника нашего ОТК Юрия Петровича Лазеева. Тот объехал кукурузные поля Болгарии, встречался с комбайнерами, пытаясь выявить какие-либо замечания по надежности техники. Через 10 дней ЮП возвратился и продемонстрировал Хрустачеву благодарственное письмо с дифирамбами советской технике.
ЛН, конечно, был рад письму, но сказал: «Радоваться рановато – примета плохая. Храните это письмо лет 15 - 20, а потом можно и порадоваться».
С «комбайновой» историей мне довелось неожиданно столкнуться еще раз. Случилось это в сентябре 1982 года, когда я практически уже «сидел на чемоданах» перед переездом в Москву. Ко мне в кабинет зашел крепкого вида мужичок, как он представился, председатель колхоза из-под Нежина, с Украины:
– Я в Воронеже проездом, но решил зайти: мне хотелось бы приобрести хотя бы один комбайн ККХ-3. Я у Вас был лет 15 назад – их стояло «море», а сейчас нет. Неужели не осталось ни одного?
– К сожалению, это так. Обратитесь в Херсон, там вроде продолжают выпускать.
– Н-е-е-т, Херсон меня не устроит: у меня их знаете, сколько перебывало? Два-три года поработает и на свалку. А Ваш как получили, так и «стрижет» себе спокойно более 15 лет, только поистерся весь и проржавел. Вот это – машина!
Я объяснил председателю-кукурузоводу, как тщательное соблюдение технологической дисциплины может оказывать решающее значение на качество выпускаемых машин (ничем другим я не смог ему помочь), и он ушел раздосадованный.
* * *
А я вспомнил еще случай на тему контроля качества. Однажды во время посещения Швеции наш первый замминистра Н.И. Рыжков дал согласие на наше участие в тендере на поставку буровых станков на железодобывающий рудник Кируна, находящийся в этой стране за Полярным кругом. В условия тендера входили сравнительные испытания наших СБШ-250 и американских станков такого же назначения.
Задание мы получили в феврале, а отгрузить станок должны были до конца мая. Я попытался отодвинуть срок (производственный цикл более 90 дней, а нужно еще решить вопрос с северным исполнением, заказать экспортные комплектующие…), но получил по шее: «Все уже подписано на высочайшем уровне, и замена срока означает капитуляцию перед американцами. Думай, как выполнить, а не как …».