Мозаика. Невыдуманные истории о времени и о себе
Шрифт:
Такие цены были для нас неподъемными, но Алла на отечественную продукцию не соглашалась, и поэтому каждую субботу мы с ней ездили в традиционный тур по мебельным торговым точкам в надежде найти что-либо подходящее. Наконец повезло, нашли: югославский гарнитур отличного качества, стоял на мебельной выставке три месяца, и поэтому был уценен до 4800 рублей. Купили. Большая стенка, диван, два массивных кресла.
Существенным недостатком было отсутствие обеденного стола. Решили купить отдельно, но опять возникли проблемы: тот не подходил по расцветке, у другого ножки были «какие-то не такие», у третьего еще что-то. Опять несколько суббот потратили на поездки
Тут-то мне и хотелось бы рассказать про ранее упомянутые гены, доставшиеся мне от деда-краснодеревщика.
Я объявил Алле, что поездки в поисках подходящего стола прекращаются, и что стол я буду мастерить собственноручно. Дело в том, что за несколько лет до описываемых событий, находясь в Москве в командировке, мы довольно большой компанией «завалились» что-то отметить домой к Оресту Соседову, директору конторы в «Машиноэкспорте». Я обратил внимание, что в его большой гостиной комнате из необходимой для импровизированного банкета мебели имеется лишь журнальный столик. Однако Орест «пощелкал» вокруг него и молниеносно превратил столик в нормальный обеденный стол, за который уселась вся наша компания – человек десять-двенадцать!
Орест рассказал, что, работая в торгпредстве СССР в Финляндии, приобрел шведский гарнитур, а по возвращении в Москву не смог не забрать из него стол – так он ему понравился. И действительно, было чем восторгаться: с виду – обычный журнальный столик, невысокий, совершенно незаметно, что он раскладной – так он мудро был устроен. За таким столиком удобно выпить кофе с гостем, либо сыграть с ним в шахматы. А высокий обеденный стол необходим лишь в редких случаях для приема гостей, а в остальное время он только мешает жить в условиях нашего малогабаритного жилья.
Я вспомнил про чудо-стол, напросился еще раз к Оресту в гости и нарисовал эскизы его деталей. Все «железки» мне изготовил Александр, брат Аллы, а «столярку», заготовки для деталей из красного дерева, я заказал на Воронежской мебельной фабрике. Потом месяца полтора по выходным я пилил и пылил на кухне, и наконец стол на удивление Аллы был собран, и вот уже почти 30 лет служит нам верой и правдой и является предметом моей заслуженной гордости. Если у нас в доме появляется новый знакомый, я хвастливо демонстрирую стол гостю, и на его недоуменный вопрос: «Да как же ты сделал эту прелесть?» отвечаю без излишней скромности: «Вот этими золотыми руками. Алла - свидетель». И Алла подтверждает с гордостью за своего «золоторукого» мужа.
Это все, конечно, говорится в шутку, но стол получился, действительно, прекрасным. Единственно, что меня огорчает, так это отсутствие «подражателей»: посмотрят, повосторгаются, заберут чертежи, пообещают изготовить себе или своим родственникам (кое-кто даже обещал наладить серийное производство), и больше ничего. Только Володя Литвинов недавно сообщил, что он закончил сборку стола, изготовленного по моим эскизам. Теперь уже ему приходится демонстрировать преимущества многофункциональной мебели перед традиционным примитивом.
Другим предметом моего безудержного хвастовства на почве «деревообработки» являются часы. В Воронеже у меня был приятель, Юрий Александрович Бурцев, в гараже у которого я как-то случайно в гаражном хламе обнаружил циферблат старинных французских часов «Ле Рояль» с механизмом. Юра рассказал, что по семейному преданию часы эти были куплены еще в девятнадцатом веке его прадедом, сразу «отказались» показывать время, и их несколько раз безрезультатно пытались ремонтировать. Несколько десятилетий часы висели
Я выпросил у Юры то, что осталось от часов, пытался разобраться, как они устроены, как осуществляется бой. Сразу ничего не получилось. Нужно было время, а появилось оно, когда мы переехали в Москву. Повозился изрядно, нашел причину дефекта, кое-какие простые детали пришлось изготовить заново, и механизм наконец на стенде ожил. Остановка была за футляром.
В Зеленограде в доме у Виктора Дмитриевича Чугунова я видел часы с точно таким, как у меня, циферблатом. Перерисовал футляр, сделал его чертежи, опять заказал заготовки из красного дерева и снова стал «пилить и пылить» на кухне (удивительно - как только Алла меня не выперла из дома за такое «антисанитарное» поведение?). Как бы там ни было, футляр я сделал отменный: из натурального красного дерева, с идеально обработанными поверхностями, - никто не может даже заподозрить, что изготовлен он кустарным способом, на примитивных приспособлениях. А у меня появилась еще одна возможность хвастать перед гостями своими «золотыми руками» и рассуждать с умным видом о наследственности.
Глава 47. Зарубежные командировки в 70-х. Австралия
Я обратил внимание, что мне постоянно хочется, нарушая хронологию, забежать вперед и рассказать о московской жизни (хотя событиями она была не так уж богата), а воронежские эпизоды поскорее перешагнуть. Это неправильно.
Я уже рассказывал об одной своей зарубежной поездке, в США, расскажу, чтобы закрыть эту тему, также и о других.
В Министерстве внешней торговли существовало негласное правило – награждать перспективных сотрудников или небольших начальников «кормовыми» командировками.
Сотрудник сам подбирал себе для поездки страну, в которой имелась торговая фирма, заинтересованная в углублении сотрудничества с СССР. Фирма организовывала за свой счет прием небольшой делегации советских специалистов (2-3 человека), с оплатой проживания и всех расходов. Последнее обстоятельство не фигурировало при оформлении поездки, что позволяло командированным тратить валюту не на плановые расходы, а на покупку дефицитных товаров для личных нужд.
Сотрудник проявлял инициативу и отправлял письмо в соответствующее министерство с просьбой дать разрешение на командирование в такую-то страну сроком на 10-15 дней, где его личное участие в важнейших встречах позволит… Далее шло обоснование, почему без сотрудника нельзя обойтись, и какие «катастрофические» последствия ожидают нашу внешнюю торговлю в случае отказа. Директорам и главным инженерам тяжелого машиностроения разрешалось выезжать за рубеж не чаще одного раза в год и лишь после личного разрешения министра, поэтому оформление требовало довольно длительного времени.
Наш завод постоянно осуществлял крупные поставки горного оборудования за рубеж, и я, проработав около пяти лет заместителем директора по производству, а затем главным инженером завода, был достаточно тесно связан с внешнеторговыми организациями, лично хорошо знаком с руководителями всесоюзных объединений, директорами контор.
Наиболее тесные контакты были у завода со Всесоюзным объединением «Машиноэкспорт», с его конторой горно-шахтного оборудования, с директором которой Орестом Орестовичем Соседовым в феврале 1975 года мы две недели были в Австралии, а еще через пару лет в Испании.