Мозаика. Невыдуманные истории о времени и о себе
Шрифт:
Мы добрались до цели нашего путешествия, полюбовались пейзажем и поехали назад. Подъезжаем, как было обещано, к тому самому костру и наблюдаем разгар процесса самогоноварения. На костре греется медный котел с герметичной крышкой и рукояткой сверху, с помощью которой содержимое котла медленно перемешивает преклонного возраста и болезненного вида человек, по всему видно – главный «специалист». Из котла выходит змеевик, который охлаждается в ручье, стекающем тут же со склона горы, а из змеевика тонкой струйкой вытекает цуйка – так называется в Румынии национальный крепкий напиток. Народ занят подсобными работами: готовят дрова, следят за костром, складируют готовую продукцию и т.д. На всех отпечаток крайней
Важная деталь: выше всех на специальном помосте восседал человек карикатурной наружности. В противоположность всем остальным толстый до безобразия, в милицейской форме с портупеей, на животе – пистолет, руки уперты в колени, всем видом подчеркивает свое превосходство над окружающими.
Замырка подошел к «надсмотрщику», о чем-то поговорил, показал ему удостоверение, и тот с царственным видом милостиво дал разрешение удовлетворить просьбу гостя. Замырка подставил под змеевик какую-то подозрительного вида кружку, нацедил в нее «свежака» и протянул мне: «Пей!».
Пока Замырка разговаривал, я заглянул в чан, где находилась барда, подлежащая перегонке. В барде было все, что растет и плодоносит в лесу: дикие груши, яблоки, кизил, боярышник, сливы.… Косточки, конечно, из плодов не вынимались, и перегонка осуществлялась вместе с ними. Я сразу сообразил, что цуйку пить нельзя: синильная кислота! И догадался, наконец, почему у меня с утра так раскалывается голова – да потому, что я вечером поддался Замырке и пил с ним цуйку, забыв про привычную для наших организмов водку.
Кто-то из классиков сказал, что нельзя доверять предложениям неопохмелившегося человека. Поэтому я наотрез отказался от предложения Замырки тестировать свежую цуйку. Тот с обиженным видом все выпил сам, и мы поехали дальше. Проехав немного, Замырка неожиданно сказал: «Ты был прав, когда отказался пить. Такой отвратительной цуйки я в жизни не пробовал!».
Я отметил, что прав был упомянутый классик: стоило только опохмелиться человеку, и его словам стало возможным верить.
Глава 51. 70-е. «В Воронеже прессуют сталь»
Свои зарубежные впечатления я, по-моему, осветил достаточно полно, теперь о работе. В мае 1971 года приказом Министра я был назначен главным инженером завода, и потянулись для меня напряженные будни.
Бытует такое мнение, что главному инженеру на заводе вольготно жить: ответственности никакой, можно не перетруждаться. Но подобная мысль может появиться только от поверхностного знания темы. На самом деле, работа главного инженера не имеет пределов ни по количеству перерабатываемой информации, ни в плане повышения квалификации, и если относиться к ней со всей серьезностью, она превосходит по всем этим показателям функциональные обязанности любого руководителя – производственника, «капитальщика», экономиста или «коммерсанта».
Не утверждаю, что я был идеальным главным инженером, но могу не без гордости заявить, что мне кое-что удалось. Например, внедрение в производственных масштабах (впервые в мире!) процесса «жидкой штамповки» стали. По-моему, это неправильное название, было бы правильнее называть «пресс-литье».
Началось все с проблемы, возникшей при освоении производства самоходных вагонов. Есть в этой машине очень ответственная деталь – поворотный кулак, обеспечивающий крепление каждого из четырех приводных и одновременно поворотных колес вагона, вес которого с грузом достигает 25 тонн (у последних моделей – до 40). Учитывая высокие требования к прочностным характеристикам кулака, заготовку для него приходилось изготавливать методом свободной ковки из качественных видов стали. Кузнечного оборудования необходимой мощности на заводе не было, и требуемые поковки приходилось заказывать
Помог случай: нам стало известно, что в Воронежском политехническом институте работает опытная установка по «штамповке» жидкого металла. Метод уже давно известный, он не вызывал особых технологических затруднений при изготовлении деталей из сплавов цветных металлов, но здесь начали заниматься жидкой сталью! В мировой практике было много попыток, но дело нигде не дошло до промышленного внедрения.
Мы познакомились с энтузиастом – Асташов Алексей Федорович, молодой ученый, кандидат технических наук, думает и рассуждает просто и трезво. Ознакомился с нашими проблемами и согласился рискнуть. У нас не было выбора, и мы согласились с его условиями. А условия эти требовали затрат, и немалых: нужны были метров 300 производственных площадей, индукционная печь небольшой мощности, модернизированный гидравлический пресс, оснастка и т.д. Примерно через полтора года монтаж оборудования на участке жидкой штамповки (будем именовать метод так, как прижилось название) был завершен, и его опробование показало, что положительный результат будет достигнут.
Расскажу коротко о принципе процесса: на прессе двойного действия устанавливается разъемный кокиль, изготовленный из низкоуглеродистой стали. Внутренняя поверхность кокиля покрывается противопригарной смесью, обе его половинки разогреваются газовыми горелками, а затем соединяются с усилием, развиваемым главным плунжером пресса. После этого кокиль заполняется жидким металлом, и его полость подвергается давлению, создаваемым дополнительным плунжером. В полости кокиля в направлении теплового центра отливки создается давление более двух тысяч атмосфер, что до минимума уменьшает «рыхлотность» заготовки за счет происходящих процессов межкристаллической спайки и обеспечивает доведение ее прочностных характеристик до уровня показателей объемной штамповки.
Результаты нас удовлетворили полностью: размеры заготовки были почти идеально приближены к «геометрии» готовой детали, что не требовало огромных трудозатрат на станочных операциях, а ее качество было выше, чем у поковки.
Такие итоги вдохновили нас на расширение участка: потребовались более мощная печь, пресс с большим усилием, новая вентиляция, реконструкция энергообеспечения участка и т.д., а на все требовались деньги, и я поехал в столицу, в Государственный комитет науки и техники (ГКНТ). Уже не припомню фамилий тех, у кого я был, но приняли меня ну просто здорово! Последним, кто со мной беседовал, был профессор, начальник отдела, в ведении которого была вся металлургическая наука Союза.
Просьба моя выглядела по меньшей мере нагло: в текущем году, когда все планы уже подписаны и утверждены, без ходатайства отраслевого министерства я просил выделить из резерва деньги на завершение научных работ для немедленного внедрения их в производство. Просьба сопровождалась фотографиями, схемами, чертежами.
В нынешних условиях никто со мной даже разговаривать бы не стал: «Планы все сверстаны, обращайтесь в министерство, рекомендуем подать материалы на конкурс на будущий год, выделять деньги просто так не положено – налицо все признаки коррупции». И вопрос был бы похоронен.