Мозаика. Невыдуманные истории о времени и о себе
Шрифт:
Думаю, что именно поэтому никто из пациентов, лечившихся в одном потоке со мной, не мог похвастаться благополучным результатом.
А когда я попал сюда в первый раз, итог был похож на чудо: приехал я весь «скрюченный», без палки не мог передвигаться, а после окончания лечения на «отвальном банкете» смог продемонстрировать несколько танцевальных па из лезгинки. И трость беру в руки (тьфу-тьфу, стучу по дереву) лишь изредка.
И все это – благодаря докторскому таланту Галины Матвеевны Пилецкой, добрейшей души человеку, с проникновенным, очень женским взглядом, для которого чужие страдания никогда не были чужими. Она говорила мне: «Твердо усвой и запомни, что жизнь – в движении. Хочешь быть здоровым – двигайся.
Я прислушался к совету мудрого доктора, и уже скоро пятьдесят лет для меня является обязательным: проснулся – около часа отдай физкультуре. Если случаются перерывы (бывают, к сожалению, но только по уважительной причине), сразу чувствую: начинает «тянуть» ногу.
С сожалением, правда, вспоминается мне один факт: как-то лет через двадцать после лечения в канун праздника 8 марта в «Правде» была помещена большая (на полстраницы) заметка, посвященная Галине Матвеевне: как она жила, как училась, как работала, как стала заслуженным врачом Республики. В заметке рассказывалось, что дома у нее на видном месте стоит большая красивая друза редкого минерала, которой она очень дорожит. Друзу эту привез из геологической экспедиции ее бывший пациент, которого она с большим трудом много лет назад буквально поставила на ноги.
Я сразу подумал, что у меня такая же ситуация: и меня Галина Матвеевна поставила на ноги, и мне было бы правильно оставить о себе что-либо примечательное, но так и не придумал. Точнее, не успел.
Бывая в родных краях, я обязательно заезжал в санаторий, приходил с цветами проведать Галину Матвеевну, поблагодарить ее, поговорить «за жизнь». Она всегда была приветлива, жизнерадостна.
В один из очередных моих приездов в Пятигорск мне сообщили, что Галины Матвеевны больше нет – ее жизнь трагически оборвалась от руки собственного сына, которого она воспитывала одна, очень любила, с детства ему излишне потакала, потом в чем-то недосмотрела, упустила, и он стал наркоманом. Во время очередной его «ломки» произошла эта страшная трагедия. Хоронил Галину Матвеевну весь медицинский Пятигорск.
Мне кажется, что именно о таких людях, как Галина Матвеевна, один из создателей русского романтизма Василий Жуковский сказал однажды так:
О милых спутниках, которые наш свет
Своим сопутствием для нас животворили,
Не говори с прискорбием: «Их нет»,
Но с благодарностию: «Были…».
Я всегда с бесконечной благодарностью говорю о замечательном Докторе и прекрасной женщине Галине Матвеевне Пилецкой, которая была в моей жизни.
* * *
Рассказывая о Пятигорске, невозможно не вспомнить о его примечательном жителе Степане Гайковиче Айрапетове, известном на всех курортах Кавказских минеральных вод. СГ долгое время в Пятигорске руководил «Ласточкой» - элитным санаторием, в котором лечилось высшее руководство страны, когда четвертое управление еще не построило здесь для себя санаторий имени Кирова. Санаторий был небольшой, немногим более ста отдыхающих, размещавшихся в неблагоустроенных корпусах старинной постройки.
Некоторое исключение составлял лишь корпус №2, где палаты были максимум на двух человек, но душевая и туалет были общими на всех десятерых отдыхающих. Сюда поселялись VIP-персоны и знакомые СГ, в число которых входил и мой отец (СГ часто обращался к нему, чтобы выписать в колхозе качественные продукты). Когда я впервые попал во второй корпус, в нем из знаменитостей жили второй секретарь ЦК Азербайджана, внучка Долорес Ибаррури и еще один «кадр» - стоит рассказать о нем подробнее.
Когда я пришел впервые в свой номер и начал распаковывать чемодан,
Неожиданно простыня откинулась, и передо мною предстал мужчина крепкого телосложения, на вид – лет 50: «С приездом! Меня зовут Константин Петрович Сапелкин. Прохожу десятидневную акклиматизацию перед лечением. Осталось еще два дня. Тебя я уже немного знаю: у меня в простыне есть небольшая дырочка, и я через нее наблюдал за тобой. Ты аккуратный, мне понравился. Давай знакомиться».
С этими словами КП достал из-под кровати полбутылки «Самтрестовского» коньяка 5 звездочек и стал разливать. Я представился, но выпивать категорически отказался, так как к этому времени уже твердо знал, что алкоголь даже в малых дозах при лечении позвоночника недопустим. Моего визави это несколько обескуражило, но потом он выпил обе порции, стал закусывать виноградом и рассказывать о себе.
Оказалось, что в прошлом он военный летчик, участвовал в бомбежках Берлина в самом начале войны, потом перешел в «гражданку», был первым пилотом в летной команде Хрущева (в своей книге «Лицом к лицу с Америкой» Аджубей дважды упоминает его как командира экипажа самолета ТУ-104, на котором высокая делегация летела с историческим визитом через океан в США).
После смены руководства страны КП несколько лет возил пассажиров в Кубинской авиакомпании, но незадолго до ухода на пенсию попал в аварию: пришлось сажать самолет с невыпущенным шасси. КП взял управление на себя, проследил за тем, чтобы все пассажиры и члены экипажа привязались, но сам ремень не пристегнул, и в результате «влип» в приборную доску при касании с землей. В итоге все оказались целы, кроме командира, которому переломало ноги и ребра. Сейчас КП приехал в Пятигорск подлечиться, а чтобы лечение было эффективным, он проводит «акклиматизацию» своего организма: в течение 10 дней питается только виноградом и запивает его коньяком при норме одна поллитровая бутылка в сутки.
В Москве у КП осталась молодая жена, судя по всему – очень энергичная женщина. Она ежедневно звонила Айрапетову (междугородний телефон в санатории был установлен только в кабинете главврача) и требовала дать ей подробный отчет о состоянии отдыхающего Сапелкина и о перспективах его здоровья. Когда же она узнала, что к ее супругу подселили молодого человека из какого-то Воронежа, ее возмущению не было предела: она потребовала от Степана Гайковича немедленного восстановления «справедливости» и потом несколько раз звонила с проверкой и обещала жаловаться лично министрам здравоохранения и гражданской авиации на плохое отношение к Герою Советского Союза.
Бедный Айрапетов не знал, что и делать: он и рад был переселить меня, но восстал СП – мы с ним уже подружились, и он потребовал меня не трогать. Пришлось Айрапетову устраивать среди ночи сеанс телефонной связи между супругами, во время которого все и разрешилось миром: я остался жить с КП, но его благоверная, как рассказывал Айрапетов, еще долго продолжала ворчать.
А с КП мы сразу крепко подружились, «акклиматизация», к которой он относился самым серьезным образом, в назначенный срок закончилась, и он стал обычным отдыхающим с примерным поведением. Мы с ним много времени проводили вместе, гуляли, ходили «покофейничать» в местную забегаловку, заходили в гости к Айрапетову на вечерний чай. Айрапетов вспоминал, как он возглавлял молодежное движение в послереволюционном Кисловодске, КП рассказывал военные истории, а я в основном слушал.