Может сейчас
Шрифт:
Услышав ее беспокойство, я на долю секунды пожалела, что в конце концов оттолкнула Риджа. Я больше не влюблена в него, но я действительно люблю его. И часть меня, когда я начинаю беспокоиться о своем одиночестве, думает, что, возможно, я совершила ошибку. Может быть, мне следовало держаться за его любовь и преданность. Но большая часть меня знает, что завершение наших отношений было правильным решением. Он вполне мог бы остаться в посредственных отношениях со мной до конца моей жизни, если бы я не заставила его смотреть на наши отношения через увеличительное стекло вместо его розовых очков.
Наши отношения были нездоровыми. Он подавлял меня, желая, чтобы я
И все же... мы снова здесь, в таком же затруднительном положении.
Думаю, что я не осознавала, насколько одинока была без него, когда встречалась с ним. Только когда мы наконец расстались, я по-настоящему осознала, что он и Уоррен – это все, кто у меня есть. Это одна из причин, по которой я согласилась, чтобы они приехали сегодня вечером. Я думаю, что нам троим действительно нужно сесть и поговорить по душам обо всей этой ситуации. Я не хочу, чтобы Ридж чувствовал, что он – это все, что у меня есть, когда дело доходит до чрезвычайной ситуации. Но на самом деле... он – это все, что у меня есть. И я не хочу, чтобы это каким-то образом мешало его отношениям с Сидни. То есть я знаю, что у меня есть ещё и Уоррен. Но я думаю, что Уоррен нуждается в большей заботе, чем даже я.
Моя жизнь начинает походить на карусель, и я единственная, кто на ней катается. Иногда это весело и захватывающе, но иногда меня тянет блевать, и я хочу, чтобы все это просто прекратилось. Я понимаю, что фокусируюсь на всем негативном больше, чем следовало бы, но часть меня задается вопросом, не потому ли это, что моя ситуация настолько необычна.
Большинство людей имеют огромную группу поддержки, поэтому они могут жить нормальной жизнью с такой болезнью. Моей группой поддержки была моя семья, а теперь ее нет. Затем моей группой поддержки стал Ридж. А теперь? Это все еще Ридж, но с другими правилами. Размышления о нескольких последних месяцах моей ситуации открывают мне глаза. И это ставит меня в странное положение. Раньше я чувствовала себя подавленной, но одинокой – никогда.
Как бы мне хотелось обрести душевное равновесие. Я хочу что-то делать, видеть, жить нормальной жизнью. И иногда наступают моменты, когда я так и делаю, и все в порядке. Но есть дни или недели, когда болезнь напоминает мне, что я не совсем контролирую себя.
Иногда мне кажется, что я – два разных человека. Я, Мэгги — девушка, которая гонится за пунктами из своего списка желаний со скоростью сто шестьдесят километров в час, девушка, которая отвергает привлекательных врачей, потому что хочет быть одинокой, девушка, которая убегает из больницы, потому что наслаждается острыми ощущениями, девушка, которая рассталась со своим бойфрендом после шести лет отношений, потому что хочет жить полной жизнью и быть раскованной. Девушка, которая наслаждается жизнью на всю катушку, несмотря на свою болезнь.
А еще есть более спокойная версия Мэгги, которая последние несколько дней смотрит на меня из зеркала. Мэгги, которая позволяет заботам о себе самой поглотить себя. Мэгги, которая считает себя слишком обременительной, чтобы встречаться с мужчиной, в которого она безумно влюблена. Мэгги, которая иногда сожалеет о том, что разорвала шестилетние отношения, хотя это было абсолютно необходимо. Мэгги, которая позволяет болезни взять верх, чувствуя себя так, будто умирает, несмотря на то, что она очень жива. Мэгги, чей доктор так беспокоилась
Мне не нравится эта версия меня самой. Она гораздо печальнее, сиротливее меня, и, к счастью, появляется только раз в сто лет. Настоящая версия меня – это та, кем я стремлюсь быть всегда. В большинстве случаев я именно такая и есть. Но на этой неделе... не так уж часто. Особенно после сегодняшнего визита моего врача. Она никогда не была так озабочена мной, как в этот раз. Из-за чего мое беспокойство выросло больше, чем когда-либо. Вот почему я только что вытащила капельницу, переодеваюсь в это платье и собираюсь улизнуть из этой больницы.
Мне нужно на несколько часов почувствовать себя настоящей Мэгги. Другая версия меня изматывает.
Выход из палаты и путь дальше по коридору проходит на удивление спокойно. Я даже прохожу мимо одной из дежурных медсестер больницы, и она просто улыбается мне, как будто позабыла, что час назад она готовила мне раствор для внутривенного введения.
Когда я выхожу из лифта в вестибюль, то вижу машину Уоррена, работающую на холостом ходу. Я мгновенно заряжаюсь адреналином, когда несусь через вестибюль к выходу. Ридж выходит с пассажирского сиденья и открывает передо мной дверь. Он улыбается через силу, это я вижу по его лицу. Он сердится, что я уезжаю до того, как меня выпишут. Он зол, что Уоррен поощряет меня. Но, в отличие от Риджа до разрыва, этот Ридж ничего не говорит. Он придерживает и язык, и дверь, пока я быстро забираюсь внутрь. Он закрывает мою дверь, и я уже пристегиваюсь, когда Уоррен наклоняется через сиденье и целует меня в щеку.
– Я скучал по тебе.
Я улыбаюсь, чувствуя облегчение оттого, что нахожусь в этой машине. Я с облегчением смотрю на него, и на Риджа. С облегчением от того, что я убираюсь к черту из этой больницы. Уоррен протягивает ко мне руку, держащую «Твикс» и диетический «Доктор Пеппер».
– Мы принесли тебе ужин. Королевский размер.
Я немедленно вскрываю упаковку и вытаскиваю один из батончиков.
– Спасибо, – говорю я, набивая рот шоколадом. Я протягиваю Уоррену один из четырех батончиков как раз в тот момент, когда он нажимает на газ и отъезжает от больницы. Я оборачиваюсь и вижу, что Ридж сидит на заднем сиденье и смотрит в окно.
Его взгляд встречается с моим, и я протягиваю ему один из батончиков «Твикс». Он берет его и улыбается мне.
– Спасибо, – говорит он.
Мой рот открывается так широко, что шоколад почти вываливается из него. Я смеюсь и прикрываю рот рукой.
– Ты. – Я перевожу взгляд на Уоррена. – Он заговорил. – Я снова смотрю на Риджа. – Так ты говоришь?
– Круто, да? – говорит Уоррен.
Я просто ошарашена. Я никогда не слышала от него ни единого слова.
– И как долго ты говоришь? – я показываю жестами.
Ридж пожимает плечами, как будто это не имеет большого значения:
– Несколько месяцев.
Я качаю головой, совершенно потрясенная. Слова из его уст звучат так, как я себе представляла. Именно глухота в конечном счете свела нас всех вместе. Родители Уоррена. Наша с Риджем потеря слуха. Но глухота у Риджа гораздо сильнее. Моя же настолько небольшая, что даже не мешает мне жить. Вот почему в течение многих лет, когда мы были вместе, я говорила за него все, что нужно было. Несмотря на то, что мы оба могли общаться с помощью языка жестов, я все же очень хотела, чтобы он научился говорить вслух. Я просто никогда не давила на него по-настоящему, потому что не знаю, каково это – иметь глубокую потерю слуха, поэтому я не знала, что именно его сдерживало.