Может сейчас

Гувер Колин

···

Я замечаю ее в дальнем углу библиотеки. Она стоит рядом с библиотечной тележкой, из которой книгами заполняет полки, держа в руке маркер, вычеркивая что-то в списке. Она стоит ко мне спиной, и я целую минуту наблюдаю, как она работает. Здесь почти никого нет, так что думаю, что никто не заметит, как я смотрю на нее. Я просто не могу понять, когда и как они с Мэгги могли бы поговорить. Или почему. Я достаю телефон и пишу ей сообщение.

– У тебя с Мэгги состоялся разговор, и ты мне ничего не сказала?

Я наблюдаю за ее реакцией, пока она читает текст. Она замирает, глядя на телефон, а потом

потирает лоб. Она прислоняется к библиотечной полке и делает глубокий вдох.

СИДНИ: Да. Я должна была тебе сказать. Я просто хотела, чтобы у вас обоих была возможность поговорить прежде, чем я заговорю об этом, в воскресенье я поехала к ней домой. Не для того, чтобы затевать скандал, клянусь. Просто я должна была сказать ей некоторые вещи. Извини, Ридж.

Я снова смотрю на нее, все в ней сейчас на пределе. Она встревожена, потирает затылок и не отводит глаз от телефона, ожидая пока я отвечу на ее сообщение.

Я поднимаю телефон и фотографирую ее, а затем отправляю ей изображение. Требуется мгновение, чтобы картинка появилась на ее экране, и как только это происходит, она поворачивается. Наши взгляды встречаются.

Я едва заметно качаю головой, но не потому, что она меня чем-то расстроила. Я качаю головой в легком недоумении, что эта женщина взяла на себя смелость поехать в дом моей бывшей девушки, потому что она хотела улучшить наши отношения.

За всю свою жизнь я никогда не испытывал такой признательности ни к кому и ни к чему.

Я начинаю приближаться к ней. Она отталкивается от книжной полки, когда я подхожу ближе, и застывает, ожидая моего следующего шага. Когда я подхожу к ней, я не говорю и не показываю ни единого слова. А мне и не надо. Она точно знает, о чем я думаю, потому как все, что нужно делать Сидни, чтобы мы могли общаться, это просто быть рядом со мной. Она смотрит на меня, а я смотрю на нее сверху вниз, и как будто мы идеально синхронизированы, она делает два шага назад, а я делаю два шага вперед, так что мы прячемся между двумя книжными стенами.

Я люблю тебя.

Я не говорю и не показываю эти слова. Я только чувствую их, но она слышит.

Я поднимаю руки и провожу тыльной стороной ладони по ее щекам. Я пытаюсь прикоснуться к ней с той же нежностью, с какой она прикасается ко мне. Я провожу большими пальцами по ее губам, любуясь ее ртом и каждым нежным словом, которое выходит из него. Я опускаю руки к ее шее и прижимаю большие пальцы к ее горлу. Я чувствую ее быстрый пульс под кончиками пальцев.

Я прижимаюсь лбом к ее лбу и закрываю глаза. Я просто хочу почувствовать ее сердцебиение своими большими пальцами. Я хочу почувствовать ее дыхание на своих губах. Я улучаю момент и делаю все это, пока молча благодарю ее, а наши лбы все еще прижаты друг к другу.

Жаль, что мы сейчас на людях. Я буду благодарить ее еще многими способами, не произнося ни единого слова.

Я держу руки на ее горле и прижимаюсь к ней, направляя и придвигая ее к книжным полкам позади нее. Когда ее спина встречается с книгами, я держу ее лицо напротив моего, в то же время притягивая наши губы ближе друг к другу, едва соединяя мои с ее. Я чувствую ее учащенное дыхание, бьющееся о мои губы, поэтому я замираю и проглатываю несколько из них, прежде чем проскользнуть языком в ее рот и заставить ее сделать еще больше этих быстрых вдохов. Ее рот стал

теплее и привлекательнее, чем когда-либо.

Она прижимает к моей груди дрожащие руки с маркером и бумагой, хлопающими по моей рубашке, пока она не успокаивается. Бумага падает на пол. Она льнет головой к моей еще больше и открывает рот чуть шире, желая большего от нашего поцелуя. Я обхватываю правой рукой ее затылок, закрываю рот и делаю глубокий вдох.

Я целую ее. Я люблю ее.

Я люблю ее. Я целую ее.

Я целую ее.

Я так сильно в нее влюблен.

Самое трудное, что мне когда-либо приходилось делать, это отрываться от ее губ. Ее руки сжали в кулаки ворот моей рубашки. Ее глаза все еще закрыты, когда я отстраняюсь, поэтому я смотрю на нее сверху вниз, убежденный, что карма, возможно, действительно знает, что делает. Может быть, существует причина, по которой так много дерьмовых вещей должно было произойти в моей жизни. В ней не было бы равновесия, если бы у меня было прекрасное детство, чтобы вырасти, жить той жизнью, которая у меня есть и разделить ее с Сидни. Я думаю, что мое детство было необходимо для баланса, чтобы она была со мной. Она настолько хороша и совершенна, что, возможно, я должен был сначала страдать, прежде чем получить награду подобной величины.

Я кладу свои руки на ее, все еще сжимающие мою рубашку. Бумага, которую она держала в руках, давно упала на пол, но маркер все еще у нее в кулаке. Я вытягиваю его из ее пальцев, и она открывает глаза, как раз, когда я просовываю пальцы под воротник ее блузки. Я стягиваю ее вниз, обнажая кожу над ее сердцем. Зубами я снимаю колпачок и прижимаю маркер к ее груди. Я пишу три буквы прямо на ее сердце.

МОЯ

Я снова надеваю колпачок на маркер и целую ее в последний раз, прежде чем повернуться и уйти.

Это самое большее, что мы когда-либо сказали и самое меньшее, что мы когда-либо говорили.

Глава 20

Сидни

Я сижу на пассажирском сиденье машины Риджа и смотрю в окно. Моя правая рука прижата к груди, слегка касается слова, которое он написал на моем сердце во вторник вечером. Моя. Теперь надпись потускнела, потому что прошло уже четыре дня с тех пор, как он ее написал, но, к счастью, то был перманентный маркер, и я осторожно мыла это место в душе.

Когда он вышел из библиотеки во вторник вечером, мне сразу же пришлось сесть. Он оставил меня почти бездыханной, и я чуть не потеряла сознание. Его не было и пяти минут, а это были самые напряженные пять минут в моей жизни. Так, я убедила своего коллегу подменить меня до конца смены, а потом я сразу же поехала в квартиру Риджа, чтобы закончить то, что мы начали. Эти пять страстных минут в библиотеке превратились в два страстных часа в его постели.

С той поры мы провели вместе три из четырех последних ночей.

Он рассказал мне о своем разговоре с Мэгги. Я сожалею, что ее дедушка умер всего через несколько часов после того, как я покинула ее квартиру в воскресенье. Но осознание того, что она была занята всеми этими делами, и все же нашла время, чтобы заехать к Риджу и извиниться перед ним, заставило меня ценить ее усилия еще больше. И это действительно имело огромное значение для Риджа. Как будто тяжкий груз свалился после их разговора во вторник. Последние четыре дня с ним были лучшими со дня нашей первой встречи.